что-то, что он не мог заставить себя сказать ей.
«… Потому что мои чувства заставляют меня сделать это».
Они говорили ему идти туда.
Если говорить от чистого сердца, то Сеол терпеть не мог идти на компромиссы. Точнее, он возненавидел саму идею компромисса после того, как увидел этот сон. Все дело в его пристрастии к азартным играм.
Он знал, что это плохо. Он знал, что не должен этого делать. Он знал, что поступает неправильно. Но, даже зная это, он всё время говорил себе: «Ещё только один раз. Ещё один раз, а потом ещё и ещё…» Разве не стал он, в конце концов, развалиной, идя на один компромисс за другим?
Сейчас всё было точно так же. Он знал, что на самом деле ему не нужно идти. Он знал, что уже сделал всё, что от него требовалось. Он даже знал, что если он будет продолжать идти вперёд, не осознавая собственных границ, то рано или поздно он может сильно обжечься на этом.
Однако разве Гула не говорила об этом? Будущее не так-то просто изменить. Что ему придётся пройти через немыслимые испытания. Что он должен превзойти свои собственные границы.
Он инстинктивно чувствовал это. Он чувствовал, что в тот момент, когда он начнёт думать в стиле: «А не отступить ли мне, ведь я уже сделал достаточно, чтобы создать эту ситуацию? Теперь никто не будет смотреть на меня свысока, верно?», то вскоре он снова скомпрометирует себя.
В первый раз это будет трудно, но со второго раза будет легче. Если он будет продолжать идти на компромисс каждый раз, когда столкнётся с ситуацией, подобной этой, то… В конце концов, он вернётся к тому, что было. Такая мысль прочно засела в его голове. Это было бы примерно то же самое, как если бы он провёл на песке линию, обозначающую его собственные ограничения, и не захотел бы её переступать.
И Сеол решил никогда не идти на компромисс с самим собой, по крайней мере, со своими эмоциями.
Как сейчас.
– Я не хочу так жить. – Сеол изобразил ободряющую улыбку. – Вот как я думаю.
– …
Агнес не выглядела полностью убеждённой. Однако она не собиралась из-за этого отговаривать его от похода. В конце концов, она спокойно закрыла глаза и приняла его объяснения.
– … Я понимаю. – Помолчав немного, она продолжила. – Если ты так решил, то я больше ничего не могу сказать.
Агнес произнесла это серьёзным тоном и резко задрала свою рубашку.
Сеол был ошеломлён внезапным демонстрацией стриптиза и впал в замешательство, но затем на его лице появилось глубокое нахмуренное выражение. Несмотря на то, что на месте раны образовалась новая плоть, по тому, насколько глубокой оставалась рана на рёбрах, можно было судить, что рана была очень серьёзной.
– Я не теряла надежды даже тогда, когда битва уже началась. – показав ему рану, Агнес продолжила. – Несколько мутировавших орков попытались броситься на нас, но они оказались совсем не сложными противниками.
Тон Агнес звучал слишком нейтрально для оправдания. Нет, она просто рассказывала о случившемся спокойным голосом.
– Я могу с уверенностью сказать, что во время боя я ни разу