с ветром или с потоками воздуха, предпочитая парить в воздушных струях.
И тут, в середине каменноугольного периода, какому-то неизвестному древнему жуку пришло в голову, что взрослому насекомому линять не к лицу. И тогда крылья смогли «усохнуть», стать более легкими и жесткими. На арену эволюции снова вышел Абсолютный Хищник – стрекоза. Да-да, эта красивая и безобидная ныне букашка. Стрекозы, не встречая ни сопротивления, ни обмана, ни удачных побегов своих жертв, съели практически все, что шевелилось или было приблизительно их размера. Прямо как циклопы в свое время. И это при том, что ее крылья, по современным меркам, примитивны и не складываются.
Как и любой другой Абсолютный Хищник, которым, кстати, как вы поняли из рассказа об Австралии, можно назвать и человека, стрекозы создали экологическую катастрофу. Мир насекомых, каким мы его видим сейчас, да и вообще весь мир, стоящий выше их по пищевой цепи, возник во многом благодаря стрекозам. Часть насекомых, как те же поденки, эволюционные ровесницы стрекоз, поняла, что «светиться» на воздухе опасно и теперь живет лишь день – исключительно чтобы встретиться, размножиться и отложить яйца, из которых вылупятся потом живущие уже по нескольку лет под землей личинки. Часть насекомых полностью ушла под землю, под кору, под пни, превратив одну пару крыльев в панцирь или же лишившись крыльев вообще.
Часть членистоногих резко уменьшилась в размерах и перестала быть привлекательной для крупных хищников. Часть насекомых научилась использовать «тактику селедки», образуя большие стаи, разлетающиеся в стороны в случае внезапной атаки. Часть, такие как кузнечики, научилась очень резко прыгать. Часть (такие как тараканы) разучилась летать вовсе и прячется за мебелью и в воздуховодах, несказанно радуя хозяек современных кухонь. Часть шестиногих, таких как мухи, научилась быстро летать по хитрым и непредсказуемым траекториям. Часть обзавелась ядом. Часть научилась жить семьями, как пчелы и осы.
А один из видов, которого его прямокрылые родственники – стрекозы выдавили на периферию жизни, в завалы мертвых, слабо гниющих растений, которыми были устланы леса каменноугольного периода, был вынужден попробовать на вкус невкусные слабогниющие поленья, для чего обзавелся хитрыми бактериями-симбионтами. Начав утилизировать завалы целлюлозы и возвращать, таким образом, углерод обратно в круговорот, он серьезно, вместе с другими жуками, которых мы сейчас называем вредителями, посодействовал сокращению живых лесов и их мертвых залежей. Мертвые залежи каменноугольных лесов, если кто не понял, – это и есть каменный уголь, кровь первой индустриальной революции, которая произошла в Англии. Ну а хитрый жук, который приручил для дела расщепления целлюлозы бактерий-симбионтов, – термит.
Это привело к двум неизбежным последствиям: к сокращению генерации кислорода