от Хэйана, буквально в дне пути, местные начали слышать странные звуки по ночам, доносящиеся из леса. Нападений нет, никто не пострадал, но те, кто живут на окраине, напуганы и опасаются, что это может быть мононоке[40].
Аямэ шумно выдохнула. Для уничтожения мононоке требовалось несколько оммёдзи, в то время как она надеялась получить задание только для себя.
– Не стоит так волноваться, – тут же успокоил ее Нобуо-сенсей. – Я сомневаюсь, что там серьезный противник. В конце письма местный каннуси заверил меня, что он несколько раз проверил лес на предмет опасности, и ки[41], что он ощутил, не слишком сильна. Пусть жители деревни и опасаются худшего, сам каннуси подозревает призраков или мелких духов, не более.
Благодарно кивнув, Аямэ взяла протянутый лист и посмотрела письмо. Все так, как и сказал Нобуо-сенсей, – несколько местных ночами слышали рев и вой, испугались, обратились к каннуси, но тот ничего не выяснил. Когда же жуткие звуки повторились, он отправил прошение в Бюро. И хотя обычно подобные поручения давали младшим ученикам, Аямэ предпочитала забирать эти задания себе. Так она могла работать в одиночку, и в случае опасности, если противник все же окажется сильнее, чем предполагалось, никто бы не пострадал, кроме нее. За последний год таких случаев произошло немало, когда вместо слабого ёкая она натыкалась на демона пострашнее. После битвы с богом-предателем Озему, который решил получить больше власти и низвергнуть старый порядок Небес, чудовищ в стране осталось слишком много. Они скрывали свою суть, умело прячась рядом с людьми. Нападали не так активно, как прежде, но невинные все равно страдали, и это происходило чаще, чем ожидалось от ёкаев, которые старались не высовываться.
– Тогда я пойду. – Аямэ поклонилась и встала, мимоходом бросив взгляд на названого племянника. – Давай за мной.
– Да, тетя, – негромко произнёс Ясуси, и Аямэ споткнулась о собственные ноги.
– Не надо! – резко обернулась она к нему под тихий смех Нобуо-сенсея. – Не смей называть меня… тетей!
– Да, те… – Ясуси замолчал и нахмурился, а после нерешительно спросил: – Как мне тогда вас называть?
Аямэ хотела ответить что-то резкое, острое, чтобы ребенок запомнил это слово, а не жуткое «тетя», но попросту не смогла. Раздраженно зарычав, она резко отвернулась от Ясуси и вылетела из кабинета, напоследок заметив веселый прищур Нобуо-сенсея и слыша за спиной торопливый топот коротких детских ног.
Ей уже подготовили бодрого коня взамен взмыленной Стремительной – лошади, на которой она вернулась в Хэйан. Очевидно, кто-то из младших учеников доложил на конюшни, что она прибыла за новым поручением, поэтому скакуна ей привели быстро. Так что теперь молодой оммёдзи, один из тех немногих, кто мог призвать только одного сикигами, а потому почти всегда находился в Бюро, держал скакуна под уздцы и терпеливо ожидал Аямэ.
– Аямэ-сама. – Юноша низко поклонился, протягивая