что посмели перечить желаниям наследницы. Аямэ не намеревалась никому доставлять проблем, так что подавила порыв и направилась в дом, оставив желание попасть в додзё, сразиться с отцом и показать, что она уже вполне достойна сместить его с должности.
Прислуга в доме низко поклонились, и Аямэ скрипнула зубами от досады, когда снимала обувь в гэнкане[18]. Конечно, Сайто уподобились императору в мире оммёдо, но подобное отношение к людям было излишним. За десять лет постоянного отсутствия в клане, которые она провела в Бюро оммёдо, Аямэ забыла такое отношение. В Бюро никто и никогда не кланялся так низко, что виднелся затылок, а к самой Аямэ относились как к равной, за что она искренне благодарила Бюро.
Две молчаливые служанки пристроились позади Аямэ бесшумно, почтительно склонив головы и сложив перед собой руки, как только молодая госпожа прошла мимо них. Аямэ покосилась на приставленных к ней девушек. Худые и с синяками на руках от постоянных щипков за какое-нибудь незначительное неповиновение, глаза смотрят в пол, а шаги столь маленькие из-за туго запахнутых кимоно, что при всем желании девушки не смогли бы сбежать, если бы в этом была необходимость.
Непрактичность женских одеяний. И Аямэ предстояло облачиться в схожий наряд, когда мужчины могли свободно расхаживать в хакама.
Ее искупали в ледяной воде, наверняка по приказу матери не подогрев до хотя бы приемлемой температуры, и только потом сопроводили в комнату. Та не изменилась, разве что бонсай куда-то унесли. Низкий стол для каллиграфии так и стоял у сёдзи[19], которые выходили во внутренний сад, но сейчас возле него, сразу напротив входа, привычно пустое пространство занимал наряд. Небесно-голубое фурисодэ[20], вышитое бабочками, порхающими над водяными лилиями, даже выглядело слишком богато, и Аямэ не сомневалась, что матушка постаралась выбрать лучший из возможных шелк. Она всегда пыталась одеть единственную оставшуюся дочь как куклу, не особо заботясь о мнении самой Аямэ, и при этом продемонстрировать богатство клана Сайто.
Белоснежная нижняя рубаха – нагадзюбан – холодила и без того продрогшее тело, кимоно мгновенно сковало движения, а таби[21] оказались малы. Вместо привычного хвоста, который Аямэ скрепляла кожаным шнурком, служанки соорудили тяжелую прическу. Шпильки-кандзаси давили на голову, а свисающие с них украшения звенели точно над ухом.
Хотя бы не заставили наносить краску на лицо.
Бесполезное ожидание наконец подходило к концу. Аямэ слышала, как дальше по коридору раскрылись сёдзи комнаты матери, а спустя довольно долгое время две ее служанки распахнули створки в спальню Аямэ. Кику критично осмотрела дочь и ее наряд, уделив внимание каждой детали. Аямэ же, глядя на одеяние матери, едва сдержалась, чтобы не изогнуть бровь в полном недоумении и даже некотором возмущении. Дзюни-хитоэ?[22] Двенадцать слоев кимоно?
Матушка,