хотя при более тщательном осмотре я не смог увидеть ни трещинки на этом необычном камне. Звери же, подобравшись ко мне уж очень близко, замерли на месте, как бы ожидая того, что я уйду в сторону или вообще спрячусь в лесу.
Дотронувшись до одной из косуль я понял, что материя сна и вправду уходит чуть дальше в лес. Стоило мне поднести руку к морде животного, как она несколько раз втянула воздух у моих пальцев, а затем облизала их.
– Я знаю, что ты за зверь. И знаю, чего ты ждёшь.
Я скрылся за одним из деревьев и немного понаблюдал за живностью. И мои догадки оказались верны: как только животные подошли совсем близко к монументу, из-под земли стали выбиваться совсем молодые стебельки и листочки самых разных трав и кустарников, мгновенно расцветая и насыщая будущие плоды магическими соками.
На момент мне показалось, что я нахожусь в одном из древних мифов, а камень этот – приманка для зверей, созданная охотниками, а может и вовсе не охотниками, а каким-нибудь лесным духом, что оберегает животных от голодной смерти. Ни одного хищника я не встретил ни глазом, ни во время короткой прогулки вдоль едва заметной вытоптанной дорожки. Лес был словно пропитан какой-то неестественностью, солнечным светом и запахом, который был уж слишком сильным. Как бы далеко я не отошёл от таинственного камня, но притягательный даже для человека запах не покидал меня и не становился слабее, а наоборот только усиливался, в очередной раз подкрепляя мои догадки.
Мне всегда казалось, что сны – это только отражение человека, перенос всех его переживаний и эмоциональных встрясок в более гротескный, ни на что не похожий павильон для съёмок фильма. И каждая сцена, обезображенная фантазией, служила для того, чтобы собрать этот пучок из непереваренных мыслей и выбросить на помойку, сделать то, что в реальном мире просто невозможно сделать. Вы ведь не станете угрожать смертью вашему обидчику в реальной жизни, или не будете так уж храбро лезть на рожон, когда против вас стоит десяток крепких парней, правда? Но этот лесной пейзаж, спокойный и умиротворённый, никак не походил на моё состояние. На сердце было гадко от недавней ссоры с матерью, голова постоянно пухла от всё более и более невероятных событий, но лес в моей голове не был затронут – здесь не происходило ничего из того, что напоминало бы мне о ссоре, о диких снах, о Таше, об оживших демонах моей души. Мир и благодать.
Перейдя ту самую границу, что отделяла меня от выхода в Подсон, я, к собственному удивлению, не оказался сразу в холодной темноте и туманном мире грёз. Я ещё достаточно долго шёл по тихому лесу, где даже птица боялась проронить хоть звук. И, наверное, будь я менее подготовлен к этому своеобразному походу, то эта давящая тишина определённо меня напугала бы. В какой-то момент я заметил, что даже мои шаги по земле, буквально усыпанной мелкими сухими ветками, иголками и шишками, остаются беззвучными. Шорох листьев берёзы, что издавали косули, пробираясь поближе к камню-приманке, был отчётливо слышен за долго до того, как я смог