мне в очередной раз запретили играть с машинками. Отец кричал, что так я вырасту размазнёй, тряпкой, слюнтяем, а мать парировала тем, что так я вырасту более покладистым и менее грубым. Кажется, как раз тогда он хлопнул дверью в последний раз и более я его не видел.
Отец наверняка даже и не знает, что со мной что-то не так. В десять лет мать начала таскать меня по всем врачам, каких только могла вспомнить. Ортопед, терапевт, отоларинголог, невролог, психолог, психиатр, хирург. Сколько слов в адрес моей матери я услышал, сколько ругани и желчи – не сосчитать. Однако, она добилась своего, и к одиннадцати годам мне таки установили диагноз – нарколепсия. Прописали гору таблеток, часть с недоказанной эффективностью, и они на долгое время стали моим спасением и обязательной частью рациона. Таблетку утром, вот эту гигантскую пилюлю и ещё одну таблетку в обед, три таблетки на ночь. Позже их сменили на комбинированную версию и осталась всего лишь одна пилюля в день. Тогда уж мой желудок облегченно вздохнул, потому что от предыдущих лекарств была уйма побочных действий на организм, а в особенности на кишечник, потому белый фаянсовый друг стал мне ближе родного отца. Как раз в это время я и перечитал все книги в доме, что остались и от отца в том числе. Большущая коллекция фэнтези и фантастики, ужасы Кинга и Лавкрафта, книги Азимова, Стругацких, Маккарти, Моэма, Толстого. В некоторых местах обшарпанные и обклеенные скотчем, они надолго завлекли мои мысли и совсем не удивительно, что я стал много рисовать и даже сочинять что-то своё. Получалось не очень. А жаль.
К семнадцати годам я уже свыкся со всеми лишениями, которые привнесла нарколепсия в мою жизнь. Тяжёлая работа выпала из жизни, потому как иной раз мне было настолько тяжело просто подняться по лестнице на десятый этаж своего дома, что после такого восхождения на Олимп я отдыхал минимум час. Длительные провалы в сон, которые я редко мог контролировать, лишили меня практически всех друзей. И тут же на помощь пришёл компьютер и интернет. Смартфон и плеер стали мне заменой живой музыки в театрах и барах, а чаты и видеозвонки спасли от полного одиночества. И именно в этот момент я понял, что жизнь во мне умрёт, если я не начну хоть как-то бороться с вечным сном.
Кола, энергетики, таблетки чистого кофеина, уйма кофе и сахара, двойная порция таблеток от нарколепсии. Я даже не задумывался, к чему это может привести, насколько сильно подорвёт моё здоровье, как отразится на сне. Я пил и ел всё, что содержало хоть какой-то источник "лишней" энергии в попытках заглушить вечную вялость и сонливость, за что был нещадно истерзан мой мозг. Мать ежедневно, а то и ежечасно вдалбливала мне в голову, что кофе и кофеин убьют мои зубы и сердце, от тонны сахара в коле и энергетиках забьются сосуды и я наберу уйму лишнего веса. Все мои запасы забирались чуть ли не силой, а иногда хватало и тяжёлого, жёсткого слова – муштра матери не прошла бесследно и мне всё чаще стало казаться, что "маменькин сынок" во мне живёт и здравствует.
Мне до тошноты не нравилось моё положение,