Шанти. – Ни дать, ни взять. Глаз да глаз за ним нужен. Луна покинула знак Мантикоры, но вошла в знак Кентавра. А что это значит? Стремительное непостоянство, вечно в движении, ворох событий, который накатывается кубарем на всех с первым месяцем зимы. Начиная от уборки снега, который пока не выпал, – заметила она, подняв глаза к небу, – заканчивая прочими хлопотами.
– Бегали у нас где-то в предгорье кентавры-переселенцы, – хмыкнул Аргон. – Кобольдов шпыняли, молились своему Кернунну, деревянных идолищ мастерили, да всех их Тор молниями с небес поразил, сжёг и лесок, и хижины, пепел один от кентавров остался… Но мы за них складно молились!
– Лучше б тушить помогли пожар, – с укором произнесла цыганка.
– Ага, ты в ту грозу, хвост поджав, сама бы забилась под лавку и носу на улицу б не высунула. Просто строить из камня надобно, а не из дерева! – задрал кверху палец гном. – Берегите природу, мать вашу! В наш монастырь молния сколько б ни била, ему хоть бы что. Ну, почернел где-то выступ на башне, ну черепица потрескаться могла кое-где, да спешно её из глины лепили да заменяли. У нас такие верхолазы были! Обвешались тросами, взяли «кошки»… – имел он в виду некие цепкие приспособления для подъёма по скалам или вот по высоким каменным строениям.
– Кошки?! Ты кого это здесь кошкой назвал! – зашипела, ринувшись к нему, Шанти.
– Эй-ей-ей, кисонька! – отпрыгнул тот. – Нечего гномов из барделей вытаскивать, о помощи никто не просил. Моё законное лево, между прочим! Век пива не видать! – недовольно заявил Аргон.
– Чего? – скривила кошачьи губы цыганка.
– Право на «лево», – уточнил гном.
– На «лево» ходят, когда есть постоянная пассия, – фыркнула женщина-кошка.
– Ну, так у меня б каждая была «постоянная», если б не душа барда, несущая к приключениям, и не вы, непоседы, коим на месте никогда не сидится. Вот и путешествуем! – ответил Аргон.
– Бабник есть бабник, – закатила цыганка глаза. – Ладно стелешь, ублажаешь, а после ночи – поминай, как знаешь. Охмуряешь красавиц сладкими фразочками, ух и хитрюга!
– А может, ей и не нужны никакие отношения! Каждой из них! Особенно девицам из борделя уж точно! – насупился гном, сложив на груди руки. – Главное, всем хорошо! Было… пока эти двое из дворца, одинаковы с торца не появились… – бросил он недовольный взгляд на анимага и усача. – Сами-то что? Не женаты, вот и завидуют. Тоже не прочь поразвлечься, да не знают, как к красавице подойти. Напишу вот песню про вас… будете знать! – достал он гитару из-за спины, подёргивая струны. – Наш Бернхард бабник, и Вилли бабник, и цверг наш тоже бабник хоть куда…
– Помню, как-то муж заявил мне: «Ты самая ревнивая из всех, кого я знаю!», – сощурилась Шанти. – Вот так и знала же, что он, кроме меня, ещё там знает всяких да разных!
До центра города так и шли в спорах да разговорах. Кто-то больше молчал, а кому-то всегда было что сказать. Ассоль и Вильгельм больше размышляли над дальнейшими действиями. И если для девушки всё было очевидно: заручившись поддержкой