богатства навсегда. Маня помнила, как об их семье распускали досужие сплетни, стараясь очернить доброе имя. Мед считался отменным и поставлялся на двор князю с большой скидкой в обмен на покровительство. Вскоре деда прозвали колдуном и больше связываться с ним не стали.
– Ой, Слугава, не темни. Вижу, спросить что-то хочешь?
Мать поднялась на мостки и обтерла руками нагое тело, скрутила волосы, отжимая.
– Можно я позову Маню к нам? Нужно поговорить. Дело тайное!
– Да знаю я ваши тайны. Опять парням кости перемывать? Ты, Танаско, за женой-то приглядывай, а то, не ровен час, загуляет, – обратилась она к соседу.
Тот выбрался из воды и помогал снохе с малышом.
– Не загуляет, она у меня вот где! – показал он кулак и подмигнул жене.
Слугава улыбнулась в ответ, поддерживая мужа.
– Ну, так что, можно Мане к нам? – не отступала она.
– Нашли время. Позже нельзя? Хоть вымыться девке дайте.
– У нас домоется. Ну, очень нужно, тетка Дарка! А?
– Ладно, идите. Только недолго, – разрешила мать, сама подхватила ведро с водой и пошла к себе.
Жар в парной был знатный. Плеснув на печь пивом и, вдыхая хлебный аромат, Слугава забралась на лавку и махнула Мане рукой, приглашая сесть рядом.
– Как тебе новость? – спросила она, набрав пригоршню настоянных на меду березовых почек, и старательно стала обмазывать ими плечи и спину подружки. Сила таких втираний была великая – кожа становилась гладкая и чистая, как у новорожденного.
– Ты про сына кузнеца спрашиваешь? – догадалась Маня.
– Про него. Я слышала, ты первая его увидела?
– Ну да. Он у меня дорогу спрашивал.
– Так, рассказывай подробно. Не томи!
Слугава нетерпеливо придвинулась ближе, стараясь не пропустить ни единого слова. Любопытство соседки насторожило Маню.
– Да что рассказывать-то? – спросила она.
– Говорят, он пригожий собой? – горячо задышала в лицо Слугава. – Да почему из тебя все клещами вытягивать приходится?
– Так, ничего! – девушка потупилась от смущения.
– Ой, ладно, ничего, скажи сразу, влюбилась? Я же вижу.
Слугава толкнула девушку в бок и захохотала.
– Отстань. И в мыслях нет, – отмахнулась та.
– Слышь, муженек, Маня влюбилась!
Танаско вошел в парную с двумя березовыми пушистыми вениками, снова плеснул на камни, поднял к потолку душистый жар.
– В кого, в меня?
– В тебя? – нараспев язвила соседка – Да в тебя только я могу влюбиться, да корова наша!
– Ах, так? Корова, говоришь? Вот я сейчас тебе задам за корову. Быстро легли, – скомандовал Танаско, и девки растянулись на широкой лавке, подставив спины.
Веники заходили сначала бережно и невесомо, нежно поглаживая кожу, едва касаясь. Маня почувствовала, как волна блаженства растеклась от кончиков пальцев ног до самой макушки, дурманя голову. Затем темп стал нарастать, удары