на меня узенькими угольками-глазками? Да так презренно, почти надменно. Гляньте… Будущее человечества, их лучшее достижение! Как бы не так. Я гнильцу конкретно этого «чуда» за версту чую.
– Повежливее можно? – с противным шипением отозвался Виталий. Маску он не носил, имея невосприимчивость к отравленной окружающей среде. Отличный плюсик в копилку и так поцелованного удачей. Именно удачей – стихийники помирали как мухи в лабораториях.
– Завались.
Мои приказы не обсуждались. «Пиро» или «Эй, ты» сдерживался как мог. Хорошо, что Алёнушка всегда бдит: глаз с него не сводит, вот Пиро от неё уже и шарахался. Так ему и надо. Молодец, Зайчиха, лишний раз не моргала, чтобы уловить всякое сомнительное движение Виталия. Новичок убедился в хладнокровности Алёны сразу: даже маска не скрывала её пронзающее душу внимание. Гибкая, сливающаяся с тенью Багира.
Позади дела обстояли веселее. Бунин и Леший – старые знакомые ещё со времён техно-обвала в Санкт-Петербурге: кибератака по телебашне помогла разнести через сеть новый вирус, который разблокировал автоматические областные ангары с выключенными промышленными андроидами. Восставший из забвения батальон роботов двинулся на город. Тогда-то танкист Леший и подцепил на свой ствол, шутки об этом уже вовсю витали между своими, инженера-сапёра Бунина, свалившегося на танк прямо с неба.
– Когда вылезем, то на «Карлссонов» не кидайся. В этот раз не поймаю. – По голосу я слышал, как Лешему тяжело. Почти два метра ростом… Мужика сложило в складочку, но он ещё умудрялся шутить.
Карлссоны – летающие роботы и личный позор Бунина.
– Я хотел гранату-связку подложить, чтобы они по цепочке все и жахнули. Это был план.
Леший усмехнулся:
– Ага… Кому ты стелешь? Тебя артиллерист тогдашний спалил, земля ему пухом. Зацепился ты нехило, вот и взмыл. Рукавом, ремнём… Благо, не другим местом. Какой ты Бунин после этого? Бывший поэт.
После секундной заминки с баллоном Бунин откашлялся и в своей манере ответил:
– Поэты бывшими не бывают. – Притих, а потом жадно втянул ноздрями затхлый воздух, или его остатки, и как мог приосанился под собственным горбом. – Средь оплывших свечей и вечерних молитв… Средь военных трофеев и мирных костров…
Леший постучал кулаком по своей голове, не в силах снова слушать стихотворный приступ товарища. Зато спереди у него услада – миниатюрная Зайчиха, наш талисман-полторашечка, живенько «текла» по трубе, будто жила здесь всё это время.
– Алён… Алёну-у-ушка, – сладко протянул Леший, ощущая жжение в груди, – знаешь что? Завидую я тебе.
– По позывному, – голос Зайчихи как колотун: бьёт, но живёт. – Кто виноват, что ты так вымахал?
Бунин прекратил цитировать Высоцкого и ехидно ухмыльнулся:
– Под него скоро танки будут штопать… Под громадину такую.
– Смотри, чтобы тебя не штопали! Яр! Яр, прикажи им заткнуться, а. Слышите, как гремит? Железяки нашу нору заметили? Теперь все разбредутся, и заход будет сложнее. Черти… Мне вот до