и он не купился!
– Норон, я практически в восторге от вашего желания произвести хорошее впечатление на свою невесту, но все мы прекрасно понимаем, что как только я отвернусь, вы сварите зелье и себе, и ей. А оно входит в список экзаменационных билетов. Несмотря на, кхм, исключительные таланты Хартман в моем предмете, я все еще не теряю надежды хоть что-нибудь вложить в ее хорошенькую головку, которая все никак не может принять тот банальный факт, что иногда даже тугой кошелек не поможет обзавестись склянкой-другой.
Я уже даже облегченно выдохнула, как все стало еще хуже:
– А потому, госпожа Норон, раз ваш жених оказался не слишком убедителен, вам придется убеждать меня самостоятельно. Прямо сейчас.
– А? – я растерянно хлопнула глазами.
– Поднимайтесь на кафедру и покажите всему факультету, насколько это «плевая» тема.
Ну все, ледяной, тебе конец. Спать будешь на пепелище.
8
Это были самые позорные сорок минут позора в моей жизни. Пока я стояла за специальным демонстрационным столом на возвышении лицом к огромной аудитории, которой только остатки силы воли не позволяли начать ржать, все мои мысли были посвящены одному-единственному человеку.
Маркусу Норону.
Отвечая невпопад на вопросы магистра, который даже не собирался изображать сострадание ко мне, я усиленно искала самую жестокую, самую болезненную выходку, которую только можно отколоть без отчисления. И – о чудо! – я ее нашла. А когда нашла, прямо воодушевилась. Начала пританцовывать, демонстративно принюхиваться к зельям, забрасывать ингредиенты в котелок с максимально дальнего расстояния – то есть от конца стола. Короче, кривлялась изо всех сил, развлекая почтенную публику и награждая уважаемого магистра нервным тиком.
А когда прозвенел спасительный звонок, я кинула в котелок лист хапулы, отчего все мое многострадальное варево просто и без изысков обратилось в воду. Посмотрела на магистра Опиуса и изрекла глубокомысленное:
– Упс.
Тот прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и произнес:
– Хартман… это просто… просто… просто уйдите с глаз моих.
– С удовольствием! – радостно воскликнула я и вылетела из аудитории, взметнув листы записей первого ряда.
Когда на обеде ко мне за столом присоединились Норон, Амелия и еще пара каких-то нороновских друзей, я продолжала излучать радость и добродушие, буквально шокируя присутствующих. Всех, кроме ледяного, конечно.
– Эмбер… – неуверенно позвала Амелия. – Ты прямо светишься вся… Что успело случиться хорошего от кабинета до столовой?
– Ничего, – безмятежно ответила я, натыкая на вилку листик салата.
– А отчего ты такая… счастливая? – подруга с трудом подобрала слова.
– Настроение хорошее, – тем же тоном ответила я.
– Так и знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Норон.
– Ах, Мракус, – я подарила парню самую милую свою улыбку, окончательно того сбив с толку, – главное, не что понравится