становятся всё более веселыми, беззаботными и агрессивно-развязанными. Понятно было, что здесь не обошлось без алкоголя, любо других пьянящих средств и спустя примерно пары часов, после того как на небе появились звёзды, всё чёрные мужчины спали, упав в песок возле затухающего костра. По всей видимости уверенные в том, что клетку сломать невозможно и никто не посмеет потревожить их сон, дикари не удосужились выставить караул или, на худой конец, хотя бы одного, трезвого охранника. Спали, конечно же, и животные, громко порыкивая во сне, создавая, совместно с храпом воинов, довольно «мелодичную» какофонию, от которой становилось холодно и пусто на душе. Бодрствовали только, они, четыре пленника. Вода закончилась, а тупая боль голодного желудка и заглушающие шелест реки, раскаты всевозможного храпа не давали даже вздремнуть. Иван, как единственный мужчина, пользуясь таким благосклонным моментом для побега, принялся шатать и пинать крепкую клетку. Несмотря, на то, что прутья были сделаны из дерева, они обладали такой крепостью, что, наверное, мало чем уступали металлу. Гладков безуспешно пытался раздвинуть толстые пруты, помогая ногой, искал в местах креплений трещину, недобросовестно завязанный узел или потёртую верёвку, которые являлись основным скрепляющими средством, но всё было сделано прочно, и без изъяна. Узлы, завязанные с приложением, чудовищной силы, были словно монолитным, единым целым и никаким усилиям не поддавались. Его ремень, вместе с охотничьим ножом оказался в руках варваров, а топорик, как и всё пожитки бесхозно остался лежать на месте их последнего привала. Потом они, уже вчетвером, вновь попытались раздвинуть палки, переходя от одной пары к другой, но они лишь слегка шевелились, но не сдвинулись даже на сантиметр. Женщины быстро устали, а Иван, уже один, вложив всю свою ненависть и пытаясь просунуть ногу в дырку, вдруг услышал, тихое, очень знакомое похрюкивание. На него с виноватым сожалением, смотрели большие глаза Бобби и в них отражались отблески углей затухающего костра. Гладков приложил палец к губам, осмотрел, на всякий случай, крепко спящее войско и указал рукой на нижнюю часть сооружения, где палка была прикручена к основанию клетки. Иван тихо шептал ему, о том, что нужно попробовать перегрызть верёвки, но Бобби продолжал жалобно похрюкивать и вилять коротким, смешным хвостиком, наклоняя голову, точно так же как это делает, пытаясь понять человека, привычная нам собака. Гладков пришлось встать на колени и наглядно показать Бобби, требуемые от него действия. Этого оказалось достаточно, чтобы пёс, наконец, сообразил и спустя пару секунд его пасть яростно грызла крепкий узел. Пленники, напряжённо наблюдая, ласковым шёпотом подбадривали, их возможного спасителя, на разных языках, а Иван, схватившись руками за прут, пытался вырвать его из верёвки. Фортуна была на их стороне, поскольку воины продолжали крепко спать, издавая при этом дикие звуки счастливого храпа. Никто из них не встал по нужде или просто так, потеряв нить сна, и примерно, минут через пятнадцать, пруток выскочил из
