кейл тушат битый час, и она становится по вкусу и консистенции как вареные старые тряпки.
Но свекровь не лыком шита.
– Рассольник с перловкой, – припоминает она мне.
За рассольник становится обидно, и я крою его брюссельской капустой, которая вообще-то довольно вкусная, но в вареном виде неумолимо пахнет ношеными тапками и собачьими пуками.
– Гречка! – не отстает свекровь. – Гречка землей пахнет!
Я открываю рот, чтобы припомнить мэтт, свиной фарш, абсолютно СЫРОЙ, который принято намазывать на хлеб, но вспоминаю, что его очень любит дочка. Или оксеншванцзуппе, суп из бычьих хвостов, который неплох по вкусу, но на вид похож на содержимое канализации, но его очень любит муж. А невыносимо вонючий сыр хандкезэ я сама люблю! Хоть после него надо чистить зубы, как после сюрстрёмминга.
Знаете, в любой кухне есть очень странные блюда, которые сначала пугают, а потом нравятся так, что за уши не оттащишь. Наверное, в этом и есть судьба эмигранта – узнавать новое, ужасаться и… привыкать. Впитывать в себя разные культуры, видеть сны на двух языках и есть окрошку и брецели одновременно. Или не есть.
– Да, – говорю я и зачерпываю ложкой сметану. Да.
Свекровь с триумфом кидает собаке кусок драника. «На, – говорит она псине, – поешь нормальной немецкой еды!»
Кому нужна доза
Знаете, что такое «пиджин»? Это смесь двух и более языков для коммуникации. Раньше так общались между собой народы, чьи языки совершенно непохожи, и это главное отличие пиджина от суржика (смесь украинского и русского) и трасянки (смесь русского и белорусского).
Так вот, абсолютно все эмигранты рано или поздно скатываются в пучину пиджина из русского и немецкого, даже такие литературные снобы, как я. Клянусь, я много лет старательно отсеивала один язык от другого, не ленилась повторить всю фразу с переводом, но в какой-то момент сдалась на слове «термин» с ударением на И.
Это запись на прием или сам прием.
Согласитесь, в наше время, когда целую речь можно заменить грустным смайликом, соблазн написать «Можно мне термин?» есть. Плоть слаба, а лингвистические извращения не знают границ.
Или вот еще доза!
Доза это на самом деле Dose – коробочка, ланч-бокс, контейнер, который в моем советском детстве воркутинские шахтеры называли «тормозком». В такую кладут бутерброд в детский сад, обед на работу и перекус в дорогу, в ней заботливые бабушки передают кусок сливового пирога, а школьники благополучно забывают в недрах рюкзака на все каникулы, чтоб вывести там новую цивилизацию. Они бывают вакуумные, стеклянные, пластиковые, железные, алюминиевые, деревянные и даже из бамбука, но венцом творения по умолчанию считается пластиковый бокс от Tupperware, который является гордостью любой хозяйки. Это такой феррари среди кухонных коробочек, такие передают по наследству (я получила от свекрови целых четыре плюс салатница с крышкой) и за невозвращение которых можно нажить себе заклятого врага.
Поэтому