и ушёл. В голове шумело, мысли путались, а мозг сверлил один и тот же вопрос: «Куда пристроить дочь?»
Подкидыши
В её душе на всю жизнь остались огромная кровоточащая психологическая рана, разочарование, боль и недоверие к людям противоположного пола.
В тот месяц поздней холодной осенью в детский дом из областной больницы поступили две трёхлетние девочки. Их объединяло одно – своим родителям по неизвестным причинам они стали не нужны.
Одна из них была очень маленькой и очень худенькой, с признаками дистрофии. Её, замёрзшую, почти мёртвую, с сильным переохлаждением организма нашли охотники.
Мужчины обратили внимание на то, что стая сорок беспокойно трещала и кружилась на опушке леса. Человеческое любопытство взяло верх: «Что сороки там обнаружили? Почему так сильно стрекочут?» Полуживую малышку отвезли в больницу. Она долго болела, но выжила.
Документов при ней не было. Врачи назвали девочку Леной, а фамилию дали Сорокина. Ведь её, по сути, своим криком спасли сороки, привлёкшие внимание находившихся поблизости охотников.
Вторую девочку лечили в неврологии долгое время от нервного срыва и глубокой депрессии. Её отец привёз из деревни в город и оставил около заводской проходной. Охранник обратил внимание на одиноко стоявшую девчушку с авоськой в руке, в которой лежало две большие груши. На вопрос мужчины «Кого ты ждёшь?» ответила: «Папу. Он купит мне большую куклу и придёт. Он велел мне никуда не сходить с этого места».
Девочка не согласилась на предложение охранника подождать в будке КПП и упорно мёрзла у ворот. Пытаясь согреться, дышала на замерзшие ладошки, стучала ножкой о ножку.
После осмотра территории мужчина-охранник нашёл совсем продрогшую малышку на том же месте. Она сидела на корточках на старом берёзовом пне заплаканная, съёжившаяся, обхватив ручонками колени; было слышно, как у неё от холода мелко-мелко дрожали зубы. Авоська с двумя грушами лежала рядом. Поняв, что произошло что-то неладное, мужчина взял девочку на руки и отнёс в тёплое помещение.
На этот раз она доверилась ему. Согревшись, уснула, а из крепко зажатой ладошки спящей девчурки выпал скомканный кусочек газетной бумаги, пропахший махоркой. На нём простым химическим карандашом корявым неровным почерком было написано: «Помогите пристроить дочь. Если надо, я напишу отказ». И подпись отца.
В авоське нашли свидетельство о смерти матери и свидетельство о рождении этой малышки. Ею была трёхлетняя дочь Софьи Верочка.
Стресс, полученный в детстве от предательства отца, глубоко травмировал неокрепшую детскую душу. Девочка искала уединения, избегала общения со взрослыми и с детьми, разговаривала только на языке жестов и мимики. Из родственников к ней никто не приезжал, ни разу не посетил её и отец.
Со временем родные образы матери, отца, братьев и сестёр стали расплывчатыми, а затем и совсем стёрлись из памяти. И что же осталось в душе Верочки? На всю жизнь сердце сохранило память о том, что был в её жизни человек, который любил её больше жизни
И это была мама.