русала. – Трое детей и все, что захотите в придачу.
Русал расправил мощные плечи и обернулся к океану. Эльфийские уши Галанора уловили едва слышный шепот из-под воды, но слов он разобрать не смог.
– Хорошо, эльфенок. Пусть будут три ребенка, да две самые красивые женщины, что сможешь найти. Даешь ли слово?
Галанор задумался. Выбор у него был невелик.
– Даю.
Удовлетворившись, русал нырнул в родные объятия океана, и в тот же миг волны вновь ударили о берег, потекли в пещеру позади Галанора. Он остался один.
Солнце наконец взошло и теперь изо всех сил старалось пробить толщу серых штормовых туч, нависших над Драгорном. Получалось у него плохо.
Галанор сидел на деревянном полу, скрестив ноги, и наблюдал за небом через окошко грязной мансарды, которую они сняли, прибыв на остров. Шторм напоминал ему жадное божество, стремящееся поглотить всю Верду. Возможно, то был сам Атилан, король богов, наконец решивший уничтожить свое творение.
Галанор усмехнулся про себя. Если бы боги еще существовали!
Эльфы утратили веру задолго до его рождения, передав собственные суеверия людям. Когда те выбрались из своих Диких чащоб, предки Галанора совершили ошибку, научив их всему, что знали. Несчастные удивительно быстро переняли эльфийскую любовь к богам. Галанор же не понимал, как можно сегодня верить в них, особенно после гибели стольких эльфов.
Если бы только он родился раньше! Не просто сражался в Темной войне, а собственноручно сразил бы безумца Валаниса, самозваного вестника богов.
Одинокий солнечный луч пробился сквозь тучи, проник в окно. Галанор закрыл глаза, наслаждаясь теплом и скучая по дому.
Сияющий город Эландрил с его изящными шпилями и сверкающими фонтанами остался далеко, в шести сотнях миль отсюда, на севере Айды. Взять бы сейчас магический шар и поговорить с отцом… нет, не с отцом – с матерью, может даже с сестрой. Отец наверняка был занят: повелителю давал советы, а от лица Галанора раздавал обещания, чтобы самому возвыситься.
Ему просто хотелось снова увидеть лес. Желание бродить среди гигантских деревьев Амары звало его домой через весь океан, но слова отца все звенели в ушах: «Вся Верда принадлежит нам по праву. Люди еще ковырялись в грязи, а мы уже правили Иллианом. Пусть в грязь и возвращаются!»
Но если люди превратили Иллиан в такую же дыру, как Драгорн, зачем он нужен?
Через открытое окно в комнату вползали человеческая вонь и гудение просыпающегося города. Торговцы зазывали покупателей, паяцы дурачились за мелкую монету.
Мансарда располагалась в бедном квартале, жители которого предавались всем возможным человеческим порокам. Даже в такой ранний час продажные женщины высовывались из окон борделей, торчали в дверях, заманивая клиентов, а пьяницы как раз вываливались из таверн после ночного кутежа, чтобы тут же стать добычей шлявшихся вокруг воров.
Скрипнула дверь, сладкий аромат Лайры заполнил комнату. Лайра тихонько прокралась к нему за спину, склонилась ближе, отведя прядь его каштановых волос. Ее