что Гизат зайдет за дочерью. Сотовых телефонов не было, за окном уже стемнело, ну как иначе?
Но Гизат допоздна рассматривал жалобы. Поджимали сроки, и он заработался. Подходя к дому, он вспомнил, что надо зайти в магазин за молоком «на утро», а потом и о том, что должен был забрать дочь еще три часа назад.
Молодой прокурор рванул изо всех сил – и уже через двадцать минут оказался на давно опустевшем дворе детского сада. Там он перешел на шаг – быстрый, размашистый, якобы уверенный, – хотя внутри все переворачивалось: «Все ли в порядке с дочкой? Вдруг она плакала все это время?»
Едва он открыл дверь, как Мариям, послушно сидящая рядом с охранником, вскочила и с разбегу кинулась в отцовские объятия. Гизат счастливо подкинул ее несколько раз в воздух, сдержанно кивнул охраннику и на всякий случай взглядом пригвоздил того к стулу: «Не смей осуждать. Самобичевания хватит на годы вперед».
Вот и сейчас, когда он задумался о дочери, то сразу вспомнил ее в тот поздний вечер в детском саду. А не в родильном доме, где впервые увидел Мариям.
Гизат, уставший от неуюта съемных квартир, запаха кабинетов, пружин изодранного дивана в череде дежурных ночей, очень хотел семью. Он мечтал о жене, которая ждала бы его с работы, о детях, о тепле.
После свадьбы Гизат и его супруга Алия задумались о ребенке. Шло время, но беременность не наступала. Алия встречала его дома с покрасневшими от слез глазами, а за поздними ужинами супруги вели тихие разговоры о диагнозах врачей.
В день получения внеочередного звания, майора, Гизат праздновал и другое событие. Жена должна была вот-вот родить.
– Назову сына Майыр![18] – смеялся он.
– А если не сын? – спросил кто-то из коллег.
– Будет сын. Нужен сын. Чтобы, если умру, род на мне не закончился, – ответил мужчина и выпил до дна «Матумбу» со звездой.
В ту ночь ему позвонили из роддома и сообщили, что роды были тяжелыми. Лишь тогда он испугался: не только за жизнь ребенка, но и за жизнь жены. Мужчина тотчас сел в такси и поехал в роддом, умоляя Аллаха простить его за гордыню: «О Аллах, мне не нужен сын, мне нужны здоровые жена и ребенок», – шептал он без остановки как молитву.
Гизат зашел в палату реанимации, воспользовавшись служебным положением, и никак не мог отдышаться: перед глазами мелькали светлячки. В холодном больничном свете он наконец разглядел супругу. Укрытая несколькими одеялами, Алия лежала на кровати и смотрела в потолок. Увидев Гизата, она затряслась в тихих рыданиях. Муж погладил ее по голове и прошептал со всей искренностью: «Красавчик», вложив в это слово и «молодец», и «люблю», и «спасибо», и «какая ты сильная».
Алия заплакала еще сильнее: «Какой я красавчик, я не смогла родить».
В мгновение ока сердце ухнуло в пропасть. Гизат обернулся на медсестру, стоявшую недалеко от двери. Девушка покачала головой, отвечая на незаданный вопрос, и сказала, что сейчас принесет младенца.
Не прошло и нескольких