из армии парня волновала совсем другая тема.
– А как там Проскурины поживают? – спросил он. Щёки его тут же покраснели. Бабка с дедом сделали вид, что ничего не заметили.
– Да как? – пожала плечами старуха. – Локти кусают. Все кругом паи продают, а им шиш с маслом. Они ж в девятом Управлении числятся, а не в совхозе. Нинка всю жизнь по госдачам полы тёрла, а Колька баранку крутил. На старости лет ни с чем останутся, с одной пенсией. Здесь все теперь, мимо чьего носа денежки просвистели, волком воют.
– Пенсия у них будет не такая уж плохая, – возразил дед Матвей. – Не под стать моей, копеечной. В девятом Управлении своих не обижают.
– А Лиза как? – поспешил Лёшка перевести разговор в нужное русло.
– А чего Лиза? – вздёрнула брови бабка Нюра. – Медучилище закончила. В амбулатории мест не было, так её в школе медсестрой поставили. Сидит себе в кабинете, в окно глядит, тапком качает. Работа непыльная. А сейчас её нету, Лизки-то. В Париж укатила.
Загайнов даже подавился щами.
– Куда? – ошалело спросил он.
– В Париж, – подтвердила старуха. – А чего ты так удивляешься? Это раньше все здесь невыездные были, а сейчас – пожалуйста, кати, куда хочешь. Время такое. Она на эту поездку целый год зарплату откладывала. Вот и умотала. Да уж скоро приедет, поди.
– Так она в туристическую поездку поехала? – облегчённо вздохнул парень.
– Ага, в неё самую. На две недели всего.
У Лёшки отлегло от сердца. Он доел щи, отложил ложку, затем откинулся на спинку стула и сладко потянулся, хрустнув суставами.
– Эх, хорошо дома!
Дед Матвей переместился от окна к столу, поближе к внуку. Старик положил руку ему на плечо и, заискивающе глядя в глаза, спросил:
– Лёшенька, а ты-то пай когда продавать пойдёшь?
Повисла пауза.
Бабка Нюра поджала губы и с подозрением взглянула на супруга. Тот, демонстративно отвернувшись от жены, продолжал:
– Можно прямо сегодня – покупатели, поди, не ушли ещё…
Но Лёшка, оказалось, на этот счёт уже всё решил.
– А я торопиться не буду, – осадил деда он. – Осмотреться сначала надо, понять, что к чему.
– А чего там осматриваться? – тихим, вкрадчивым голосом возразил старик. – Все продают – и ты продавай. Хочешь, я тебя до клуба провожу? Подсоблю, ежели чего. А потом это дело и отметим.
– Так вон он куда клонит! – возмутилась бабка Нюра. – Трубы у него горят, выпить охота! А ну, отойди от внука! Его пай – когда захочет, тогда и продаст! Ишь ты, подначивает! Я тебе, пень старый!
Бабка Нюра замахнулась на деда тряпкой. Тот заслонился от нападения широкой, как лопата, ладонью.
– Но-но-но! – повысил он голос.
Лёшка встал из-за стола.
– Ладно, хватит! – пресёк он зарождающуюся ссору. – Не орите, я отсыпаться пошёл.
Флинт юркнул вслед за хозяином в спальню, прыгнул на кровать и свернулся у него на груди мягким, согревающим