посмотрел на его пальцы и улыбнулся.
– Не переживай, я вот… сапожным делом занялся, не могу без дела сидеть. На завод без ног не пойдёшь, верно? Хотя, Иван Сергеевич обещал за меня попросить, не к станку, конечно, но на проходной могу сидеть. Проверять пропуска и пропускать через турникет, большой силы не надо, верно? – с грустью усмехнувшись, сказал Достон.
– Говорят, сейчас протезы можно ставить, ты ведь воевал, уверен, тебе в первую очередь полагается… – понимая абсурдность своих слов, выговорил Эркин.
– Конечно, почему нет? Ладно, оставь меня, сам как? Чем заняться решил? – повеселее, спросил Достон.
– Я это… учиться хочу, в ТашМИ… – ответил Эркин, опуская голову.
Он понимал, что такие слова больно отдаются в сердце Достона, он помнил, что тот тоже после школы поступал в институт, но не поступил, не прошёл. В сорок первом году, перед самой войной, тоже хотел попробовать поступить, но объявили войну и опять пришлось отложить. Без ног идти поступать, Достон был не готов, но желание учиться, никуда не уходило.
– Ты, вроде, опоздал на вступительные экзамены… год ждать будешь? – спросил Достон.
– Пока не знаю, завтра пойду в институт, вроде, обещали помочь, как фронтовику, в смысле, чтобы год не пропадал, чтобы я начал учиться, – растерянно ответил Эркин.
– Было бы здорово! Желаю удачи! Если обещали, видать, заслужил… небось и грудь в орденах была? – зачем-то спросил Достон.
Но Эркин не увидел в его взгляде ничего, кроме любопытства.
– Не без этого, конечно… ну, я пойду? Рад был повидаться, – вставая с топчана, сказал Эркин.
– И я был рад увидеть тебя. Заходи ещё, поболтаем… – опять погрустнев, ответил Достон.
Выйдя на улицу, Эркин остановился. Домой идти не хотелось, он зашагал в сторону школы, в которой проучился до самой войны. В дверях парень увидел сторожа, казалось, старик и вовсе не вставал со своего места в фойе школы. В этих стенах, Эркина окутала давно забытая аура. Он с грустью улыбнулся и огляделся по сторонам.
– Тебе чего, парень? Сегодня никого нет, воскресенье! – услышал Эркин до боли знакомый, скрипучий голос старика Хасан акя.
– Ассалому аляйкум, Хасан акя! Не узнали меня? – спросил Эркин, подойдя к старику.
Старик пригляделся, прищурившись, напрягая зрение и мозг. Но бессильно покачал головой.
– Вроде знакомый, но… не помню. Постарел я, лица забывать стал, – пожаловался старик.
– Не говорите так! Вы ещё совсем не старый. Я Эркин, помните? Курбанов Эркин, учился у Лолы Муратовны. Можно, я в свой класс загляну? Вспомнить хочется… – спросил Эркин.
– А что вспоминать-то? Все классы одинаковые. Ну ладно, пошли, я провожу тебя, – подходя к парню, ответил Хасан акя.
Они поднялись вместе на второй этаж и подошли к двери класса, в котором некогда учился Эркин. Его охватило волнение, когда он вошёл в класс. Сев на последнюю парту второго ряда, Эркин погладил стол, Хасан акя с недоумением смотрел на него. Старику было не понять, с чего