вернется. Прижимая пальцем отклеившиеся уголки бумажек, Наин долго рассматривала их, прежде чем покинуть подвал. Везде было одно и то же имя, оно выделялось так, будто выпрыгивало с листов бумаги. В отличие от остальных слов, оно, казалось, было живым.
Пак Вону – так звали пропавшего ученика.
Когда она уже закончила уборку и сидела вместе с Сокгу, с которым ходила в одно и то же додзё[3] для занятий тхэквондо, и ела ттокпокки, позвонила тетя и сообщила, что сегодня придет позже. Наин плохо слышала ее голос, возможно, потому, что та находилась в шумном месте.
– Говорят, что скоро должен пойти дождь. Не замерзни.
– Не волнуйся.
– Ну конечно.
Около года назад Наин узнала про Ассоциацию. В какой-то момент тетя начала закрывать цветочный магазин три раза в месяц или хотя бы каждые две недели и уходить на какие-то встречи. Говорили, что Ассоциация лесного хозяйства представляет собой содружество нескольких уважаемых людей, которые разводят цветники и выдвигают идеи, как зарабатывать на жизнь. Но, даже выслушав объяснение от тети, Наин не поняла, что такое Ассоциация, и задалась вопросом, существует ли такая вообще. В любом случае, если тетя Чжимо отправлялась куда-то, кроме магазина «Бромелия», в девяти случаях из десяти это была именно встреча Ассоциации. Хоть собрания проходили и нечасто, было нелегко представить, как Чжимо общается с незнакомыми ей людьми. Однажды Наин поделилась своими опасениями с Мирэ и Хёнчжэ. Мирэ сказала, что чувствовала то же самое, когда у ее матери появился любовник, и что, хоть это чувство и вызывает грусть, у Наин нет выбора, кроме как смириться. Потому что это способ уважать Чжимо.
– Что с тобой? Что-то произошло? – спросил Сокгу, опустив в рот целую клецку и несколько раз причмокнув, чтобы проверить, горячая ли она. Наверное, было странно видеть, как Наин, которая обычно ела крабов с закрытыми глазами, ест сейчас с той же скоростью, что и Сокгу, державший палочки для еды и пощелкивающий ими, как будто считал песчинки. Что она могла ответить Сокгу? Она чувствовала неловкость из-за своего беспокойства о Чжимо, а Сокгу был не тем человеком, которому можно было все рассказать.
– Ты сказал, что ходил в нашу школу, верно?
Сокгу был на два года старше пропавшего студента и его друзей. Она не знала, были ли они знакомы, но слышала, что они вместе ходили в школу. Сокгу кивнул и положил в рот еще пару клецок.
– Значит, ты в курсе, что ученик нашей школы пропал?
Наин задала этот вопрос без какой-либо особой цели и уж тем более без надежды услышать ответ. Но когда Сокгу выплюнул клецки, которые не пробыли у него во рту дольше мгновения, на тарелку перед собой, незначительный вопрос явно превратился в серьезный. Правда, ответа на него она так и не получила.
По дороге в «Бромелию» Наин то и дело вызывала в памяти выражение лица Сокгу. Он что-то знал, но пока не был в курсе, насколько много знала сама Наин. По крайней мере, это означало, что был ученик, который пропал, когда Сокгу ходил в школу. А может быть, Сокгу