лежать моя монета, и даже фантазировал о том, что найду пару птиц, но все было без толку. Стражники ходили группами и держались рядом с дверью. Старая кошелка заперла башню наглухо.
Я притворился, будто прочищаю горло, и поделился своей грандиозной идеей с Острым.
– Мы идем через главный вход. Играем роль блудного замочного мастера, который так рад снова оказаться в безопасности. Мы выясняем, где Хорикс хранит мою монету, вселяемся в кого-нибудь и исчезаем.
Я сказал это с гордостью, но когда услышал свои слова, то понял, каким жалким выглядит мой план. В лучшем случае его можно было назвать сомнительным.
– И… И это все? – спросил меч, вечно игравший роль моей совести.
– Да. Это все.
– И на это ты потратил целый час?
– Ну…
– А как же я, Келтро? Я же тебе говорил – Хорикс не позволит тебе владеть мечом, и особенно проклятым душой-клинком. Судя по тому, что ты о ней рассказывал, она – умная, прозорливая женщина. Настоящая Гернея Подлая.
– Я не знаю, кто это. Я не знаю никого из тех, про кого ты постоянно упоминаешь. Я даже не знаю, существуют ли эти люди на самом деле. Просто… просто… твою мать!
Я опустил голову. На Хорикс я злился больше, чем на меч, но это не значило, что он меня не раздражал.
Время для размышлений закончилось. Я встал и навел меч на башню.
– Острый, ты забываешь, что с тобой – лучший замочный мастер Дальних Краев. Я прирожденный вор и взломщик, и к тому же могу вселяться во все, что захочу. В городе нет ни одной башни, в которую я не могу проникнуть, и башня вдовы Хорикс – не исключение. То есть волноваться не о чем. Ты в надежных руках.
– Я вижу перед собой совсем нового Келтро, – сказал меч, пока я вешал его на пояс.
– Старый мне надоел. Возможно, это связано с тем, что главный бог умолял меня о помощи.
– Похоже, после того разговора с богом ты зазнался.
Слезая по строительным лесам, стоявшим у стены, я попытался улыбнуться Острому.
– А может, я просто знаю, что в случае необходимости разрублю любое препятствие тобой.
– О да, ведь я испытываю такое наслаждение, вонзаясь в кого-нибудь. Келтро, ты хоть понимаешь, каково это – проходить через чьи-то кишки? Передо мной мелькают кости, желчь, дерьмо…
– А почему ты вообще такой острый? – спросил я, стараясь отвлечь его внимание – да и свое тоже. Я шел медленнее, чем нужно, по крайней мере, я все-таки шел. Стучать в дверь вместо того, чтобы взламывать ее замок, казалось мне чем-то неправильным.
– Маги натачивают не только сталь, но и душу – сначала камнем, потом медью. Именно душа придает клинку запредельную остроту. Я врезаюсь в пространство между вещами, – объяснил Острый.
– Это логично, – ответил я. Камень на рукояти недоверчиво прищурился. – Нет, я серьезно. Слушай, я же мертвый, и, кроме того, могу вселяться во всякое разное. Так что я тебя понимаю. Ты врезаешься.