огнестрельного ранения часто развивается посттравматический синдром.
– Вы опасаетесь, что в следующий раз я побоюсь встать между синьорой и сикарио? – в лоб спросил Лукавый.
– Да, – Ди Амико и сам был весьма прямолинеен.
– Не побоюсь, синьор.
Серджио кивнул.
Примерно через три недели после ранения Ян начал посещать стрельбище T.S.N. Somma Lombardo. Двух занятий хватило, чтобы понять – он вполне дееспособен. Карла сомневалась, но он заверил, что в состоянии ее защитить.
– Хорошо. Завтра прилетают дети. Я хотела, чтобы они добирались на такси, но раз ты готов к работе, поедем встречать.
Линкольн Марко пригнал из ремонта за неделю до прилета младших Ломбарди. Ян полез осматривать автомобиль, но Марко заверил, что ремонт делали в поместье родителей синьоры. К тому же все механики люди семейные. Они знают, что случится с их семьями, если надумают заложить бомбу.
****
Филиппа узнала о покушении от самой матери. Карла позвонила дочери сразу, как только Джанлуку увезли оперировать. Пусть лучше узнает от нее, а не из новостей. Дочь пришла в ужас, но заявила, что обязательно приедет на Рождество. Карла возражала, но у Филиппы был весомый повод приехать к матери и навестить отца. Карла настаивала, чтобы дети заселились в своих квартирах, но Филиппа наотрез отказалась.
– Мам, мне гораздо спокойнее рядом с тобой и твоим кондотьером.
Вместе с Филиппой приезжали ее младший брат Давиде и ухажёр, Родерик, сын лорда Аткинсона.
Дети синьоры вылетели из аэропорта Гатвик 23 декабря в 8:35 и приземлились в 11:35 в аэропорту Мальпенса, от которого до усадьбы Ломбарди по прямой примерно 5.5 км.
Через 20 минут после приземления молодые люди показались на выходе из здания аэропорта. Ян вышел из машины и открыл перед синьорой дверь. К ним приближались: молодая красивая 19-летняя девушка, такая же высокая, как мать, и в целом очень похожая на Карлу, только волосы гораздо светлее; Давиде – 17-летний шатен с утонченными чертами лица и римским носом. Брата и сестру сопровождал молодой человек лет эдак двадцати пяти – типичный сын британских аристократов с надменно-вежливым выражением лица. Яну показалось, что за этой надменностью скрывается обеспокоенность – одно дело водить шашни с очаровательной синьориной, и совсем другое – держать марку перед ее матерью. Итальянские матроны и так не подарок, а если она ещё аристократка и глава мафиозной семьи в одном лице, то да, повода для обеспокоенности предостаточно.
Сначала поцелуи и объятия, затем обильный словесный поток двух близких итальянок, уловить смысл которых Ян откровенно не успевал. Когда все со всеми познакомились, Филиппа подошла и поцеловала Яна в щеку, промурлыкав “спасибо”. Давиде пожал ему руку.
“За мать благодарят”, – мелькнула догадка.
Начали рассаживаться в машине. Марко нервничал, и Ян усмехнулся – синьорина кого угодно может выбить из колеи.
– А он харизматичный, – игриво улыбнулась Филиппа, когда машина покинула парковку