y-line/>
2025
ЧАСТЬ I
Платье
Несколько этажей – и везде мужчины: молодые, старые, спортивные и обычного телосложения, напрочь бородатые или с редкой полупрозрачной щетиной, глубоко женатые и откровенно одинокие. Но я не вижу мужчин, я вижу мальчишек, несмотря на возраст, или кем они были в той жизни – до СВО: студенты, рабочие, учителя, директора. Знакомая как-то призналась, что здесь нет симпатичных.
Я возразила: ты просто не смотришь на них, как на мужчин, ты смотришь на них, как на мальчишек, на ребят, на раненых, которым нужна помощь. Но мы всё равно улыбаемся, когда входим в палату, предпочитая спорить с моей Юлькой на тему, где же всё-таки нашли Чебурашку – в апельсинах или в мандаринах, перебивая их тяжёлые рассказы об обстрелах, ранениях и долгих часах ожидания эвакуации.
Мы врываемся в их жизнь, пусть на несколько часов, со своими вёдрами и тряпками, смехом и шутками, помогая им забыть, хоть на капельку, о тех днях, напоминая, что есть другая жизнь, другие мысли, что война – это ещё не всё…
Санитар с восточной внешностью и громким голосом, улыбаясь, делился, что мальчишки стараются встать, когда мы приходим перестелить постели, а ведь вчера они не могли и двинутся с места…
– Я вас по всем этажам проведу, чтобы мои лежачие стали подниматься, – говорит он нам.
У всех этих ребят время коротко. Как-то услышала, что на фронте стираются границы и остаётся одна энергия. Нет рамок, есть чувства, мысли, эмоции и невероятная сила, которая сводит людей в нужный момент, непонятно как, но чётко и неизбежно. А женская улыбка среди холодных голубых стен заставляет мальчишек двигаться, вставать и ходить, несмотря на дикую боль и раздробленные кости. Им не только домашние пирожки, им добрая улыбка и тёплая ладонь на плече нужна.
Один, лет двадцати, подкатил ко мне прямо в больничном коридоре. Круглолицый, волосы ёжиком, улыбается, увидев меня, несущуюся мимо со стаканом бульона или с кувшином «свежевыжатого человеческого» сока.
– Я вот квартиру только купил, большую. Мне взрослые девушки очень нравятся. А ты красивая, – говорит он прямо.
– Солнышко мое, я в два раза старше тебя… Я могла бы тебя родить, – смеюсь я.
А он не стеснялся – подкатил прямо в коридоре… на своей инвалидной коляске. Осколочное ранение стопы, раздроблена берцовая кость, и еще куча всего. Другой всё расспрашивал про погоду в Белгороде, про стоимость квартир, про жизнь в целом. Интересовался о моей работе, какая я по характеру и восхищался моим «греческим профилем». Который, честно, я терпеть не могу.
На мой вопрос, – «c какой целью интересуешься?», ответил вдруг быстро и просто: «Ты мне подходишь». Смеялись всей палатой. Но он очень серьёзно сказал что, когда всё закончится, он приедет сюда жить.
Ещё один, едва поворачивая голову, лежачий, обещал приехать и потанцевать со мной. Только медленный танец, быстрый не сможет, у него ранение обеих ножек…
У них нет времени, они завтра могут и уедут обратно. Многие в госпитале уже не в первый раз, но упорно возвращаются на фронт, потому что там они нужны: «Там мои пацаны…»
Но ведь главное даже не то, что они воины, мужики, солдаты, важно, чтобы они не забывали, что они – люди, которые потом вернуться обратно, и будут строить нормальную человеческую жизнь.
…Я никогда не надену платье в госпиталь, но я всегда им улыбаюсь…
Димка
– Как зовут?
– Дима… Дмитрий Николаевич.
– Лет сколько?
– Двадцать шесть.
– Дим, девушка есть?
– Ушла…
– А откуда ты?
– Москва…
– Позывной?
– Ростов.
– Так ты же из Москвы?!
Улыбается.
– У друга позывной «Одесса», – Одесса-мама, а я решил, что буду Ростов-папа…
Димка – смешной, усы в запёкшейся крови, правая щека, губы – как мечом порублены. Руки, ноги – всё в бинтах.
– Дим, кушать будем?
– Еще бы!
– Умничка мой!
– Пить хочу…
Голос бодрый, кушает с аппетитом…
– Мальчики, обед! Дим, кушаем?
– Конечно!
– Ты мой хороший…
Он пытается улыбнуться, потрескавшиеся губы не дают. Смотрит прямо, мигает редко – ресницы тоже сгорели…
– Где мой Димка?
– На перевязку увезли…
Палаты, коридоры, глоток воды, быстрый залп из никотина, и обратно – с первого на последний. Ноги не сгибаются, ну и ладно, Бог с ними, привыкла уже…
– В триста пятой палате перестелить две кровати нужно…
– Девушка, можно кипятка, ТераФлю развести?
– Этому кушать нельзя. Ему только через трубочку…
Взгляд