был зажат между заброшенным театром и целой вереницей мрачных викторианских построек. Над улицей низко нависали провода, сквозь слои тумана контрабандой пробирались отдельные солнечные лучики.
Коренастая латиноамериканка-полицейский стояла перед Домом – узким металлическим строением с арочным входом, укрепленным шипастыми колоннами. Красные и оранжевые витражи в окнах придавали ему зловещий вид. Служительница закона смотрела, как Грей и Виктор идут в ее сторону. Она стояла спиной к дверям, наблюдала за улицей и выглядела очень напряженной. Казалось, женщина понимает, что должна здесь находиться, но при этом старается держаться от дверей как можно дальше.
Виктор махнул своим удостоверением Интерпола, представился сам и представил Грея. Женщина с длинными волосами, стянутыми в конский хвост, и без единой морщинки на мягкой коже показалась Грею либо новичком, либо человеком, который погряз в сидячей работе и никогда не выходил из-за письменного стола.
– Где же детектив? – поинтересовался Грей.
– Не смог прийти, – ухмыльнулась служительница закона.
Грей и Виктор переглянулись. Ее тон явно говорил: «Может, вам и не наплевать, кто прикончил этого подонка, но нам до этого и дела нет».
– Я особо оговорил присутствие детектива, который ведет следствие, – сказал Виктор.
Женщина хмыкнула.
– Вам повезло, что хотя бы я тут. – Ее глаза скользнули к двери, и она пробормотала: – Que suerte [4].
Виктор скрестил руки на груди.
– Надеюсь, вам известны детали дела?
– Да, меня проинструктировали. – Она пожала плечами. – Что вы хотите знать?
– Почему бы нам не войти в дом и не побеседовать там?
Грей наблюдал, как женщина попыталась удержать на лице стоическую мину настоящего копа, но при этом судорожно сглотнула, а глаза у нее чуть расширились. Она отперла дверь, все вошли внутрь, и Доминик присвистнул, а сопровождающая перекрестилась и что‑то пробормотала по-испански.
Грей окинул взглядом витражные окна, через которые в церковь сочился кровавый свет, крадущихся по стенам гаргулий, служивший алтарем перевернутый крест.
Виктор когда‑то сказал, что для человека почти невозможно выйти за пределы религиозной среды, в которой он вырос, и что детские понятия и суеверия коренятся в нас очень глубоко. Дом Люцифера бередил подсознание Грея, и он мог объяснить это лишь молитвами, которые мать шептала ночами, да остатками той детской веры, что до сих пор таилась в дальних закоулках его души.
Виктора, похоже, нисколько не смутил здешний интерьер. Пока женщина-коп ждала у дверей, избегая смотреть по сторонам, профессор окинул помещение цепким опытным взглядом. Они уже прочли полицейский рапорт, и поэтому Грей первым делом стал разглядывать помост, однако не нашел там ничего, кроме прочных досок и микрофонного провода. Виктор подошел к напарнику.
– В соответствии с полицейским рапортом, – громыхнул он, стоя на помосте перед алтарем, – фигура неизвестного появилась примерно на этом месте.
По