Эта шушера обитала на тех уровнях, что ближе к поверхности. Ему нравилось наблюдать, как при его приближении клошары бросались врассыпную или отводили глаза, старательно не встречаясь с ним взглядом. К тому же всегда оставался шанс, что в нижний мир явится новичок, незнакомый с Данте и его ножами.
Оставив позади кишащую крысами и нечистотами канализацию, он спустился в ту часть катакомб, о существовании которой приличное общество даже не подозревало. Если же говорить о неприличном обществе, то его представители обычно не осмеливались там появляться.
Данте состоял в Церкви Зверя свыше десятка лет. Бо́льшую часть этого срока он был правой рукой Ксавье Марселя, Черного Клирика. Данте не боялся Ксавье, но уважал его тягу к жестокости и преданность делу.
А теперь Данте переметнулся к Волхву и не испытывал по этому поводу никакого раскаяния. Ксавье решил выступить против Волхва, когда тот предложил ему выбор. Данте был бойцом, а не политиком, и, хотя Церковь Зверя оставалась его храмом, он хранил верность своему единственному истинному кредо, которым являлась боль. И готов был следовать за всяким, чей путь к ней ведет. Сейчас таким человеком стал Волхв, а путь к боли лежал через Церковь Зверя.
Боль. Страдания уже испачкали душу Данте, когда тот оказался за решеткой в нежном восемнадцатилетнем возрасте, но за десять лет мучения перестали служить источником разнообразных эмоций – они превратились в призвание. Над легкой шепелявостью Данте в тюрьме посмеивались, пока он не выпустил заточкой кишки типу, который его передразнивал. Данте участвовал в стольких потасовках, что боль для него обесценилась, и стал известен тем, что никогда не сдается, несмотря на самые серьезные раны. Поэтому его начали бояться.
В заключении он встретил двух людей, которые определили всю его дальнейшую жизнь. Первым был филиппинец, который сидел за убийство растлителя детей; он стал первым и последним другом Данте. Мастер эскримы [3], он искусно владел ножом и научил Данте всему, что знал сам, во время тренировок с доставленными контрабандой кухонными ножами и палками. Данте со страстью отдавался этим тренировкам, и его подтянутое жилистое тело само превратилось в подобие лезвия. Метание ножей он освоил под руководством бывшего солдата Иностранного легиона, который научил его утяжелять рукоять ртутью, чтобы точнее попадать в цель.
Второго человека, повлиявшего на жизнь Данте, сокамерники избегали. Этот тип – как, впрочем, и сам Данте – был в числе тех немногих, кто не состоял ни в какой тюремной группировке, но кого никто при этом не осмеливался тронуть. Было известно, что он из Парижа и входит в секту сатанистов под названием Церковь Зверя. Не подверженный влиянию слухов о том, что случилось с осмелившимися перейти дорогу Ксавье Марселю, Данте как‑то раз загнал Черного Клирика в угол на тюремном дворе. Но Ксавье не стал с ним драться, а рассказал о своей религии. Данте понял, что в ней тоже ценится боль, и решил принять приглашение – которыми, к слову, Церковь не разбрасывалась.
Выйдя