все начинается с малого ― с одной рюмки. Потом человек начинает выпивать ежедневно и в конце концов превращается в алкаша. Его выгоняют с работы. Иногда его терпят жена и домашние, а порой он лишается всего и становится бомжом. Раньше я жалел таких людей. Но потом спросил себя ― разве стоит? Ведь дай им шанс ― они им все равно не воспользуются. Думаю, тут все зависит от предрасположенности. Кто-то может пить и останавливаться, кто-то может однажды проснуться и понять, что ему не нужна такая жизнь, кому-то это попросту не надо, а кто-то уже не способен остановиться. Что мне надо и на что я способен, я тогда еще не знал. Но мне не улыбалось становиться, как тот мужик с велосипедом. Поэтому я не пью. Да, совсем не пью. Что в этом удивительного? Многие люди не пьют и совершенно счастливо живут без этого всю жизнь. По крайней мере, чертей не видят.
*
Пока я сидел в парке, мимо прошли еще несколько бухариков неопределенного возраста. В тот день их было больше, чем обычно. Как только теплеет и сходит снег, на улицах их сразу становится много. Майских алкашей можно распознать издалека, еще до того, как обоняние улавливает соответствующее амбре: они загорелые, с почти коричневыми физиономиями, потому что в жару их размаривает, и они по полдня валяются под кустами в городских парках. Загорают.
*
Как раз в тему моим размышлениям позвонил друг, завязавший с этим делом пару месяцев назад. Николай (так его звали) предложил пройтись по окрестным улицам и посчитать валявшиеся повсюду пустые пузырьки из-под настойки боярышника и прочей гадости. Он работал фотографом и любил подобного рода развлечения. Мы так и познакомились: я продавал отцовские веники на обочине, а он проезжал мимо, остановился, вылез из машины и начал меня фотографировать.
Сначала я его, конечно, послал. Но потом мы подружились.
*
Поджидая друга, я снова увидел свою сумасшедшую соседку. Я часто тут ее видел и давно пришел к выводу, что дела у нее намного хуже моих. Неопрятная женщина лет тридцати в замызганной светло-розовой куртке (в такую-то жару!) катила перед собой игрушечную колясочку, какие катают маленькие девочки, а в колясочке сидела старая кукла. Позади шагах в десяти обычно шла ее замученная жизнью мать, всегда в платочке, похожая на усердную богомолку. Возможно, так оно и было, да только Господь все никак не помогал ее дочери. Наверное, у этой женщины когда-то случилось несчастье ― возможно, она потеряла ребенка и рехнулась на этой почве. А может быть, с рождения была такой. Все может быть. Обычно я с ней не общался. Но сегодня ее матушка отстала на добрый десяток метров, разговорившись со знакомой. А сумасшедшая остановилась прямо напротив меня и стала туда-сюда катать коляску, как будто убаюкивая сидящего в ней ребенка. При этом меня она совершенно не замечала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию