сне видения не пугали, он даже пытался улыбнуться, когда увидел, что на него смотрит встревоженными глазами симпатичная девушка с полным лицом, с пышными рыжеватыми волосами, уложенными в высокую прическу. Из-за спины девушки сверкали любопытством круглые глаза другой красавицы.
В следующий раз он проснулся от прикосновений сильных рук, снимавших с него ошейник. С трудом разлепив веки, он увидел склонённое над ним худое лицо пожилого мужчины, белые волосы которого создавали вокруг головы светящийся нимб. Голова покачалась, видимо, открывшаяся картина ей категорически не понравилась. Никита вздрогнул, в голове проползла вялая мысль: «За моей душой пришёл…». И глаза опять закрылись.
Потом он почувствовал, что его подняли и куда-то несут, в лицо пахнуло свежим ветерком и запахом ночных цветов. Громкий раздражённый голос кого-то отчитывал, в ответ раздавалось невнятное бормотание. Вскоре путь окончился, и теперь его окружила масса других запахов, которые Никита даже и не пытался определить.
Умелые руки стащили с него сапоги и рубаху, уложили на мягкую постель и, легонько похлопав по щекам, заставили выпить горячую горько-сладкую жидкость, а затем укрыли чем-то мягким и тёплым. Бившая его дрожь отступила, и через минуту он уже крепко спал, впервые спокойно за всё это время.
Открыв в очередной раз глаза, Никита с интересом огляделся. Он лежал в большой комнате, стены которой сплошь были уставлены стоящими на полках горшками, бутылями, бутылками и флакончиками. На полу вдоль стен толпились мешки и корзины, бочонки и ящики.
Посреди всего этого богатства жарко горела большая, с высокой трубой печь, на которой во множестве ёмкостей что-то кипело и булькало. В комнате пахло самыми разными и необычными запахами, которых Никита не знал. «Прям лаборатория алхимика. А что, в средние века самое прибыльное дело…»
Дверь открылась, и в комнату вошёл хозяин, уже виденный Никитой в полусне мужчина. Его живые глаза оглядели мальчика, и на лице появилась радостная улыбка.
– Очнулся, малец. Замечательно, просто замечательно. Вторые сутки пошли… Ну-ка на, поешь немного. И спать, спать, это для тебя сейчас лучшее лекарство.
В руках Никиты оказалась миска с овсяной кашей, щедро сдобренной маслом и мёдом, и большая кружка с вкуснейшим травяным отваром. Проснувшийся аппетит мигом уничтожил еду, и Никита с удовольствием сидел, прихлёбывая горячий чай и наблюдая, как хозяин колдует над дымящимся котелком, подсыпая в него из разных мешочков и баночек какие-то травы. Закончив действо, хозяин налил получившийся отвар в кружку и подал его Никите, кивком головы приказав выпить. Никита хлебнул жгучую жидкость, она показалась ему слишком горькой, и он поморщился.
– Пей, пей, не яд, поди. Хотя, как сказать, – и увидев вытянувшееся лицо мальчика, Бракар оглушительно захохотал. Никита допил отвар и снова залез под тёплое одеяло из пушистого меха. Мысли вяло ползли в тяжёлой голове, глаза закрылись, Никиту поглотил сон, на сей раз крепкий сон здорового двенадцатилетнего мальчишки.