на власть в третьей совершенно не проходят в допустимые рамки. Наше издательство не готово лишиться материальной поддержки и быть порванным на британский флаг, только потому что какому-то местному писаке захотелось почувствовать себя одним из живых классиков. Вы отказались от нашей редакции, поэтому вы либо сделаете всё как нормальный человек, либо напрочь забудьте о своем имени на обложке, Виктор… Как вас там зовут, – кричал каждый раз низкорослый мужик из кабинета приёмки.»
В этих повторяющихся из недели в неделю фразах уже появлялось нечто родное. Словно слышать от матери «Я тебя люблю», так и здесь постоянно слышать о том, что нужны правки. А ведь это еще и не середина всей истории. Подумать только, потребовалось всего полгода, чтобы редактор наконец выучил мое имя, а сам добрался в своей бесконечной критике почти до середины.
Допив воду и поставив стакан обратно, я вспомнил о своем ненадлежащем виде. Волосы уже успели высохнуть, щетина никуда не делась, а полотенце так и норовило соскочить с тазобедренных костей. Мне не особо хотелось бы щеголять в таком виде перед открытыми окнами, поэтому пришлось спешно ретироваться в спальню, чтобы через минут десять идти в сторону Невского, держа в руках кипу правленых листов.