внутри крепости. А ещё ему хотелось найти в спокойствии и мудрости ярла нужные для себя решения.
Глава 4
Лёгкий прохладный ветерок шевелил волосы на непокрытой голове князя, а яркие тёплые солнечные лучи заставляли щуриться и прикрывать ресницами глаза.
Гостомысл стоял на настиле высокой крепостной стены, с удовольствием вдыхал свежий весенний воздух и осматривал доступные взгляду окрестности.
Светло и радостно было у него на душе.
В первый раз за много дней он не лежал скрючившись на своей постели в ожидании, когда же ослабнет боль за грудиной. Князь сам безо всякой одышки ранним утром поднялся по крутой лестнице на стену, и теперь никакая сила не могла заставить Гостомысла спуститься вниз.
Звонкие голоса ребятни на берегу реки, скрип не смазанных с зимы колес ползущей за лошадью телеги, жужжание пчёл и заливистый лай собак – всё это напомнило ему далёкое беззаботное детство. Он улыбнулся во весь рот, набрал в грудь побольше воздуха и уже хотел издать истошный крик, но неожиданно увидел себя как бы со стороны. Не маленького шкодливого мальчишку, а седовласого и совсем старого человека, прожившего длинную и тяжёлую жизнь.
Гостомысл поперхнулся и закашлялся. Улыбка враз сошла с его лица, холодок пробежал меж лопаток, а пальцы рук мелко-мелко начали дрожать.
Почему-то в памяти всплыло осунувшееся бледное лицо Кагеля, к которому он пришёл по зову через посыльного.
Лекари тогда несколько дней подряд говорили, что не жилец тот уже. И даже Таислав исподволь и почти незаметно для князя начал подготовку к похоронам.
Гостомысл помнил, как с тяжёлым сердцем ступил в хоро́мы Кагеля, пристроенные к основному княжому дому. Жуткая тишина стояла в людской, гридницкой и одрине. На пути князя попались несколько женщин с заплаканными глазами, стремительно уступившие ему проход.
В густом полумраке Гостомысл с трудом разглядел укутанного ворохом шкур на широкой лавке Кагеля, приблизился к нему и присел на стоящую рядом с ложем скамью.
– Благодарю тебя, государь, что откликнулся на мой призыв и сам явился ко мне, а не прислал кого-нибудь из ближних слуг своих!
Хриплый свистящий голос заставил князя вздрогнуть и наклониться ближе к родичу, чтобы не пропустить ни слова из его предсмертной речи.
– Ты был честен и справедлив, а потому я хочу отплатить тебе тем же! – продолжил посадник.
– Незачем обо мне, – машинально ответил Гостомысл. – Я всего лишь возвращал долг князя Буривоя и свой долг тебе! Жаль, что мало успел сделать!
– Не кори себя, князь, для моей жены и сына ты сделал даже слишком много!
Оба замолчали, думая каждый о своём.
– Став правителем, пусть и не страны, а какого-нибудь города, мы все совершаем ошибки и глупости, – снова заговорил Кагель. – Порой они вынужденные и страшные, а иногда подлые, за них приходится потом расплачиваться всю жизнь. Одну такую никчёмную ошибку я совершил когда-то давно, смертельно обидев маленького княжича Врана, отца нашего Рюрика. Мальчишка