рода развлечения вошли у нас в привычку. Правда, пока нога у меня не зажила, я был вынужден прятаться от него по кустам. Следом за песиком всегда появлялась его вопящая хозяйка.
– Роли, поди сюда! Роли, стой, РОЛИ! – кричала на ходу седая дама. Пыхтя и отдуваясь, она угрожающе размахивала поводком, точно розгой. Наконец, она догнала собачонку и, взяв на поводок, сурово отчитала, подарив нам еще несколько веселых минут.
– Скверный пес. Мы не гоняемся за кошками, – кричала она. – Сколько раз можно тебе повторять?
– Надеюсь, еще много, – рассмеялась Тигрица. В конце концов, реальная опасность нам не грозила, а такие происшествия вносили приятное оживление в размеренную жизнь домашних кошек.
– Подумать только, люди тратят столько времени и денег на занятия спортом, а нам хватает всего-навсего собаки, чтобы за нами гонялась, – поделился я наблюдением с Тигрицей.
– И люди при этом еще воображают себя умными, – ответил она с лукавой улыбкой.
Когда мы вернулись на Эдгар-Роуд, Тигрица решила вздремнуть, а я пошел навестить Полли и Мэтта. Я думал, что Мэтт, скорее всего, на работе, зато рассчитывал застать дома детей. Протиснувшись в кошачью дверцу, я, к своему большому удовольствию, обнаружил на кухне не только Полли, но и Франческу.
– Алфи, – Франческа поднялась, чтобы меня погладить. – Мы с тобой часто видимся на этой неделе.
– Спорим, ты не прочь пообедать, – улыбнулась Полли. Она открыла банку лосося и выложила еду в особую мисочку, которую держала специально для меня. Еще она налила свежей воды в поилку, что меня очень порадовало. После беготни в парке я захотел пить. Детей не было видно. Я догадался, что мальчики в детском саду, а Марта, наверное, спит. Свернувшись клубком на подоконнике, я наслаждался заслуженным отдыхом, рассеянно слушая болтовню женщин.
– Проблема в том, что Алексей ничего мне не рассказывает, – посетовала Франческа. – Я спрашиваю, как у него дела в школе, а он только отвечает: «Все нормально, мама». И больше ничего.
– Ты подозреваешь, что там не все в порядке? – спросила Полли с тревогой в голосе. Я тоже насторожился: вспомнил, что на днях мальчик показался мне каким-то грустным. Вроде бы он хотел чем-то со мной поделиться, но нас отвлекли.
– Одежда у него бывает порвана, и еще он теряет вещи. Недавно, например, пенал пропал. Он стал замкнутым, и в школу идет не так охотно, как раньше.
– А ты не пробовала поговорить с его учительницей? – спросила Полли.
– Я записалась на прием к директору, – ответила Франческа. – Думаю, ты наверняка слышала истории о том, как детей травят в школах. Им бывает трудно в этом признаться. Я не вынесу, если окажется, что моего Алексея кто-то обижает.
– Еще бы, Фрэнки, быть мамой означает постоянно тревожиться о своем ребенке. Я и сейчас-то с ума схожу, стоит увидеть в садике, что кого-то из моих задели. А как подумаю, что впереди школа…
– Понимаю. Материнство – большая радость, но платить за нее приходится тревогами.
– И чувством