вместо слов брызжет слюна, которой, видно, у него предостаточно, и он мог бы поделиться ею еще с десятком обиженных авторов. Но если в первом акте некоторые любители «созерцают» плевки рассерженного сменовеховца, то в последующих актах это уже становится скучным даже для поклонников Булгакова. Злоба мещанина Булгакова победила художника Булгакова, и получилось с его пьесой печальное зрелище.
Режиссура «не смогла вывести пьесу из безнадежного состояния»305.
«Против факта не попрешь – сатирического таланта у Булгакова нет. Есть слюна, даже бешеная пена… Все банально, стерто и дешево»306, – уверял И. С. Туркельтауб.
В уже цитировавшейся статье Бачелис настаивает:
«Багровый остров» по форме – пародия на театр, по существу – пасквиль на революцию. Булгаков – писатель одной темы, одной – белой – идеи. Эта идея – художественно бесплодная, политически мертвая, общественно изолированная идея! – дает убогие всходы, гибнущие тут же на сцене от холодного, замораживающего равнодушия зрительного зала. <…> Трагедия автора пьесы не нашла лучшей аргументации, как в крушении его мечты о зернистой икре и трости с набалдашником!»307
Переходя со страниц одного издания на страницы другого и третьего, он продолжает высказываться: «Багровый остров» – «активное выступление в защиту „свободы творчества“»308. И развернет мысль в следующей статье:
Белую идею постановщики <…> постарались внешне разукрасить всеми цветами радуги <…> В одном только месте Таиров сделал неожиданное и странное ударение. Разворачивая весь спектакль как пародию, он в последнем акте вдруг внезапно акцентирует «трагедию автора» запрещенной пьесы. Линия спектакля ломается и с места в карьер скачет вверх, к страстным трагическим тонам. Из груди репортера Жюля Верна рвется вопль бурного протеста против ограничения <…> «свободы творчества». Злые языки утверждают, что автора-репортера Булгаков наделил некоторыми автобиографическими чертами <…> что ж, тогда нам остается принять к сведению эти движущие пружины его творчества.
Но как бы ни звучал авторский вопль на сцене, характерно уж то, что Камерный театр выпятил именно этот момент. Это был пробный выпад театра – выпад осторожный, с оглядкой, – но выпад. Театр солидаризировался с автором. Таиров солидаризировался с Булгаковым в требованиях «свободы творчества»309.
Отметим, что впервые режиссер не отодвинут от злокозненного автора, а объединен с ним. Спектакль признан их общим, согласным, художественным и общественно значимым высказыванием. Отдельного комментария заслуживает употребление кавычек. Критик отмежевывается от самого стремления драматурга и режиссера заявить о необходимости свободы художественного высказывания, кавычки заявляют о безусловной неправомерности подобных умонастроений.
«Багровый остров» не уходит из центра внимания, а с начала 1929 года возмущение критиков нарастает еще и в связи с обсуждавшимся в те же месяцы