все равно. Пусть грузовик его давит, пусть лошадь с телегой через него переезжает!
И даже когда подошла Аделаида, он не пошевелился.
– Вставай, – сказала она, – хватит лежать. Полежал и хватит. Ну?
– Не нукай, – ответил Иван. – Видишь, я еле живой. Ноги совершенно отнялись.
– А если машина?
– Пусть.
– Подождем, – сказала Аделаида и села в сторонке.
Подошли ребята и тоже сели.
– Долго лежать будешь? – спросил Паша.
– Сколько надо, столько и буду, – ответил Иван и вздрогнул: впереди по дороге пылила машина.
– Пер-едет тебя! – крикнул Алик.
– Задавит! – крикнул Паша.
– Лепешка из тебя получится! – крикнул Колька.
Иван закусил губы, чтобы зубы не стучали от страха, но не двигался.
– Машине его не объехать, – спокойно сказала Аделаида, – по обеим сторонам канавы.
– Да что нам с ним делать?! – закричал Паша.
Они с Колькой бросились к Ивану, схватили его за ноги и уволокли с дороги в канаву.
Машина промчалась мимо.
– Ты что, сумасшедший? – спросил Колька. – Не соображаешь?
– Не сумасшедший он, – сказала Аделаида, – а лодырь, каких свет не видал. Лодырь из лодырей. Готов в пыли валяться, только бы уроки не учить. Но учти, – повысила она голос, – я заставлю тебя учить уроки.
– Как бы не так, – ответил из канавы Иван. – А я виноват, что я лодырь? Такой уж я родился.
– Вруша ты. Все выдумываешь, выдумываешь. А вот кем ты вырастешь?
– Кем захочу, тем и вырасту, – Иван тяжело вздохнул. – Я, между прочим, и без тебя отличником могу быть. Если захочу.
– Я не понимаю, – сказал Колька, – ты собираешься вставать или нет? Или мы тут до утра сидеть будем?
– А мне-то что? – Иван вылез из канавы и сел. – Я лично могу хоть до утра.
– Нет, – глухо проговорила Аделаида. – Сейчас мы пойдем готовить уроки.
У Ивана внутри все похолодело.
Он вскочил.
– Чего тебе от меня надо? – заикаясь от возмущения, спросил он. – Чего ты ко мне пристала? Чего ты надо мной издеваешься? Чего ты меня бьешь? В милицию захотела?
– Напрасно ты кипятишься, – спокойно ответила Аделаида. – Я вовсе не собиралась тебя бить. Ты сам виноват.
– Я?! Сам?! Виноват?! – поразился Иван. – В чем же это я виноват – интересно мне знать! Я просил тебя сваливаться на мою голову?
– Меня просила Анна Антоновна и весь ваш класс.
– Но я-то не просил!
– А что с тобой делать? – закричал Паша, вскакивая. – Ведь ты можешь и на третий год во втором классе остаться. Это же позор! Это же безобразие!
– Идем готовить уроки, – твердо произнесла Аделаида.
– А ты его бить будешь? – шепотом спросил Алик.
– Постараюсь не бить, – ответила Аделаида. – Чего мне с ним драться? Слабенький он.
– Слабенький?! Я?! – У Ивана от возмущения кулаки сжались сами собой. – Да ты понимаешь, что ты говоришь?!
– Не кричи, – сказала Аделаида, – успокойся. Тебя по-хорошему просят: идем учить уроки. И через час ты свободен.
Иван молчал.
КОВАРНЫЙ