атила столицу, потом – область. Толпы громили аптечные склады и продуктовые магазины, потом – квартиры соседей. За банку сока или пузырёк с антибиотиком могли, не задумываясь, отправить на тот свет.
Сначала правительство пыталось контролировать ситуацию, работали бригады медиков, пожарных, полицейских. Но потом лучевая болезнь подкосила ряды спасателей. Люди умирали тысячами за сутки.
Густой лиловый смог накрыл город и окрестности, одинокие факелы да редкие костры подсвечивали развалины жилых кварталов. Наступал последний день Новой эры…
Влад соорудил фитиль из консервной банки, подсолнечного масла и старого тряпья. Утром у него открылись язвы во рту и на руках. Есть было больно, и он с тоской поглядывал на ящик с тушёнкой, который успел унести из соседнего супермаркета. Тогда он рассчитывал на четверых, но все, кто уцелел вместе с ним, уже погибли.
Сколько он ещё протянет – день, три, неделю? Влад хорошо себе представлял, чем грозит полученная доза облучения. Но, вместо того, чтобы отправиться за водой, он лихорадочно схватился за карандаш и бумагу, как нельзя кстати оказавшиеся среди подвального мусора, – спешил восстановить по памяти всё, что было похоронено в компьютерах лаборатории.
До катастрофы его подразделение занималось исследованием космических лучей. И вот однажды, когда они добрались до той части спектра, где царили ультравысокие энергии, обнаружилось подавление сигнала. Теоретики это предсказывали, но когда дело дошло до практики, стало не до шуток – и без того нестройная система мироустройства зашаталась.
Какие-то неизвестные ограничения пространства влияли на спектр космических лучей, обрубая его в конкретном месте. Кроме того, распределение космических лучей наследовало кубическую симметрию. Все это до боли что-то напоминало, Владу казалось, что он вот-вот нащупает что-то важное, неспроста возникшее, а тут…
– Политики чёртовы, жлобье, питекантропы! – начал он шепотом, но потом сорвался на крик, – ради пачки водяных знаков, ради куска металла!
Со стороны лестницы послышался шум. Совершенно точно: чьи-то каблуки постукивали по старому железу. «Мародёры», – подумал Влад и затушил огонь.
– Владислав Юрьевич! Вы здесь? – послышался женский голос. Луч фонарика выскользнул из темноты.
– Кто здесь?
– Дина Дубинина, младший научный сотрудник, не помните? – женщина скинула с себя покрывало и поднесла фонарь к лицу. Оно показалось Владу знакомым.
– Слава Богу, Владислав Юрьевич, Вы живы!
И тут Влада прорвало:
– Какой Бог, уважаемая! Вы – ученый или кто? Как можно верить во всё это мракобесие? Да и жив я ненадолго, как и Вы, кстати. Лучевая болезнь уже прогрессирует?
– Не знаю, – девушка растеряно помялась с ноги на ногу и отошла на пару шагов назад.
– А что Вы знаете? – наступал Влад. – Будь мы с вами средневековыми алхимиками, тогда всё было идеально, всё сущее. Но с тех пор, как изобрели микроскоп, Божьи чудеса оказались ничем иным, как дьявольским конструктором. Нечто, собранное из частей, которые в свою очередь могут собраться во что угодно как по своей воле, так и по велению человека.
– Вы это про молекулы и атомы?
– И про них тоже. Вот стоите тут Вы – молодая и красивая, – Дина хмыкнула, но Влад сделал вид, что не заметил, – а на самом деле Вы не более, чем гигантский паззл.
– А как же чувства, разум?
– Разум, говорите? Разум от лукавого. Чем больше человечество напрягало свои мозги и углублялось в исследования мира, тем больше парадоксов находило. Ведь даже электрон ведёт себя как-то странно. Когда за ним наблюдаешь, он частица, перестаешь наблюдать – волна. Почему, скажите мне, пока мы не стали его рассматривать пристально, всё было стройно и красиво, без изъяна? Пока мы не дошли до излучения отдаленных источников, вселенная казалось бесконечным чудом…
Внезапно Влад закашлялся, согнулся, повалился на пол, прижимая руки к груди. Дина подбежала, засуетилась, подложила под голову что-то мягкое.
– Владислав Юрьевич, где же у Вас вода?
– Нет у меня воды, пустое всё это.
– Как нет воды? Без воды интоксикация будет сильнее. А это что? – Дина кивнула в сторону листков с заметками.
– Наша последняя работа. Очередной плевок в вашего Бога. Пытаюсь восстановить, что помню, не до воды мне сейчас. Подайте чистый лист и карандаш и зажгите вот этот фитиль, спички рядом.
Девушка всё сделала и засобиралась:
– Я сейчас, у меня там наверху есть несколько бутылок минералки.
– Говорю Вам, оставьте.
– Не могу, – Дина надула губы, глаза заблестели.
Влад растерялся. Что всё это значит, неужели…
– Простите, – прошептал он и провёл рукой по её волосам. Вот так прёшь танком по жизни и не замечаешь людей у себя под ногами. Как странно – чувства здесь, в умирающем мире, за час до гибели.
– Так я схожу за водой? – Дина попыталась улыбнуться, но получилось плохо