труб, определять оптимальное давление в резервуарах. Он был хорош в этом. Но как починить умирающий кристалл? Как рассчитать возвращение магии, когда она уходит безвозвратно?
Он проснулся, как обычно, за час до рассвета. Привычка, унаследованная от отца, пульсировала в его крови сильнее любых рациональных доводов. «Утро решает судьбу дня», – голос отца до сих пор звучал в его памяти с ясностью настоящего.
Назир зажёг маленькую масляную лампу – простой механизм с тонкой регулировкой подачи топлива, усовершенствованный его собственными руками. Неделю назад он добавил маленькое серебряное зеркало позади пламени, увеличив яркость и уменьшив расход ценного масла на треть. Кризис диктовал свои законы, а Назир всегда был хорош в адаптации.
Свет разлился по комнате медовыми волнами, выхватывая из темноты геометрические узоры на стенах, отполированные поверхности инструментов, книги с потрёпанными корешками. В углу стоял чертёжный стол, где сейчас лежали наброски проекта сбора росы – идеи, над которой Назир работал последние недели. В теории, широкие сети, натянутые ночью над песками, могли бы собирать влагу из воздуха. Ненадёжный, крошечный источник – но в нынешних условиях каждая капля была на счету.
Он потянулся к дневнику измерений – кожаной книге в тёмно-синем переплёте, страницы которой хранили хронику медленной смерти. Рядом с дневником, в маленькой нише стены, стоял крошечный глиняный амулет – детская игрушка, подаренная ему матерью в день, когда он впервые пошёл в школу инженеров. «Чтобы боги хранили твою голову такой же ясной, как и твоё сердце», – сказала она тогда.
Мать умерла от лихорадки, когда ему было пятнадцать. Назир не верил, что амулет обладает какой-то силой, но ему нравилось думать, что мама всё ещё как-то наблюдает за ним. И ей было бы приятно видеть, что он хранит амулет.
Он перелистал последние страницы дневника, где аккуратные столбцы цифр выстраивались в неумолимую последовательность. Анализ показаний за последние три недели подтвердил его догадку – магическое сердце города угасало, его пульс становился всё слабее с каждым циклом восстановления. Темп падения ускорялся.
Назир потёр переносицу. Признать очевидное было легко для него как для инженера, но как человеку – невыносимо тяжело. Это значило, что город обречён, что тысячи жизней находятся под угрозой. Его семья жила здесь четыре поколения. Его прадед помогал строить Северный акведук. Его дед проектировал систему фильтрации песка. Его отец создал лучшие измерительные приборы в Аль-Мадире. А теперь ему, Назиру, выпала судьба стать свидетелем падения города – если только…
Если только он не найдёт решение, которое ускользало от других.
Он снова вышел на крышу, на этот раз с маленькой фляжкой воды – драгоценным ресурсом, который следовало экономить, но утренний ритуал был слишком важен. Небольшой глоток, разделённый с восходящим солнцем – традиция, которую он соблюдал с детства. Не из религиозных побуждений, хотя многие жители города делали то же самое,