Его Святейшество всё с большей ясностью начал понимать, что перед ним редкостный хитрец и лжец.
«Вот в чём сила предводителя диких скифов, – с облегчением молвил себе Фотий. – Он владеет силой убеждения, к тому же чрезвычайно хитёр и жаден». Необычные способности варвара восхитили патриарха. А когда ты понимаешь, в чём заключается сила врага, её можно тут же обратить в слабость.
– Хорошо, коль ты пришёл учиться Христовой вере, то получишь всё, зачем пришёл! – проговорил патриарх, незаметно переходя на высокопарные ноты, заданные речистым пленником. – С тобой будут вести беседы мои лучшие богословы и епископы, они вооружат тебя истинными знаниями. Будучи просвещённым Христовой верой, ты станешь непобедимым, ибо вера сия укрепляет дух, а Господь указывает верный путь. С Богом! – Патриарх махнул рукой, и рослые смуглые воины тут же встали с обоих боков подле Аскольда.
Фотий видел, что варвар ещё хитрил и хорохорился, но где-то внутри уже поселилось зерно, умело обронённое в его изворотливую и сребролюбивую душу. Роскошь Святой Софии, богатство царского дворца и патриарших палат, услужливые рабы и рабыни, термы, еда, вино, одеяние – всё подготовило благодатную почву для всходов.
Фотий и прежде был уверен в превосходстве собственного разума над окружающими людьми, но с недавнего времени стал чувствовать себя как бы центром некой большой разумной и направляющей силы. Сегодня же пришло внутреннее убеждение, что с Божьей помощью именно ему удастся покорить этих диких и необузданных варваров-россов.
После ухода скифов на побережье и в порту Константинополя принялись отстраивать разрушенные варварами дома, ограды, склады и лавки, а в Магнаврском дворце по настоятельной просьбе патриарха Фотия собрались на совет император Михаил, сам патриарх и кесарь Варда.
Может, оттого, что много времени проводил в раздумьях и чтениях древних философов, или потому, что был знаком с некоторыми языческими тайными знаниями, Фотий являл собой редкий тип человека, который наряду с практичной повседневностью постоянно ощущал многие неведомые нити связей с окружающим миром. Вот и сейчас эти загадочные варвары-россы были для него не просто ордой сильных воинов, вдруг возникших у ворот града Константина, как видели их легионеры и монахи, но живой частью целого мира, откуда-то с севера, мира чужого и грозного. Оттого он понимал, что главную опасность представляют не эти пришлые россы, но само место их обитания, из которого они явились, иной склад мыслей и всей жизни, которая породила их и породит ещё многих на погибель христианскому миру. Патриарх не только понимал это своим просветлённым разумом, но и чувствовал каким-то внутренним чутьём, а вот каким именно, он не мог объяснить никому, да и не собирался. Не нужно объяснять людям то, чего они не в состоянии понять, им нужно давать только чёткие и ясные указания.
– Народ, живущий где-то далеко от нас, варварский, кочующий, гордящийся оружием, народ, доселе не именитый и не считаемый ни за что, стоящий наравне с рабами, так