Настоящий Дракула. «Сын дракона», мстительный безумец и другие лица Влада Цепеша
известен как необыкновенно умный, хитрый и храбрый воин из Залесья[11]». Сам Дракула упоминает, что «один из [его] предков переправился через Дунай и разбил турка на его же земле». Не столь благосклонен Стокер к родному брату Дракулы, звавшемуся Раду Красивым: «Какое горе, что, когда доблестный воевода потерпел крушение, его недостойный родной брат продал свой народ туркам, навлекши на него позор рабства!» По сути, все вышесказанное имеет отношение к событиям, прямо или косвенно связанным с настоящим Дракулой, и Стокер приводит в своем романе еще немало подобных аллюзий. Так, он упоминает в романе «позор Косова», тем самым отсылая читателя ко второй битве на Косовом поле в 1448 г., окончившейся полным поражением венгров от османского войска, после чего началось первое недолгое правление Дракулы Валахией под турецким сюзеренитетом. Как видно из текста, Стокер не менее осведомлен о событиях, которые привели к разгрому венгерского войска в битве с турками при Мохаче в 1526 г. и были предвидены реальным историческим лицом Дракулой в 1462 г., когда венгерский король не пожелал прийти ему на помощь. Ближе к концу романа преследователи Дракулы убеждаются, что последние надежды на спасение граф-вампир связывает с цыганами, что очень недалеко от исторической правды. Кроме того, Стокер нашел непрямого потомка Дракулы, сочтя того фигурой достаточно значимой, чтобы дважды упомянуть его устами графа: «Не он ли, этот Дракула, был тем, кем вдохновлен был другой его одноплеменник, который в более поздние времена снова и снова переправлялся со своим войском за реку на турецкую землю; который, будучи разбит, выступал снова и снова, хотя и возвращался один с кровавого поля битвы, где полегло его воинство, – ибо знал, что лишь он восторжествует в конце концов!» Скорее всего, автор имеет в виду господаря Михая Храброго, который состоял в непрямом родстве с одним из сводных братьев Дракулы, Владом Монахом, и, став господарем, впервые объединил все румынские земли. Из всего этого следует, что персонаж романа граф Дракула, при всех его вампирических свойствах, вряд ли был лишь плодом ночных кошмаров очарованного оккультизмом литератора. Хотя этот образ можно назвать собирательным, в его создании определенную роль сыграло знакомство Стокера с серьезной литературой, которую мы ниже подробно проанализируем. Во всяком случае, проведенные изыскания достаточно вдохновили Стокера, чтобы он захотел придать образу знаменитого графа исторические корни, что добавило важную черту к его личности. Князь, государственный деятель, воевода, наделенный недюжинным умом и коварством, решительный политик, полиглот… даже в романе Дракула как человек весьма притягателен. Как пишет Стокер, «в одной рукописи [раздобытой Арминием Вамбери] об этом самом Дракуле говорилось, что он упырь, о чем нам уже хорошо известно» – в сущности, это слово означает кровопийцу. Учитывая несомненную притягательность подобного образа, создание