без обиняков, – отрезал коммандер Мэтьюз, и вены у него на лбу снова налились кровью. – Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карло Фенелли? Он… как вы таких называете… ну, рэкетир, что ли? Сидит в английской тюрьме, а в Штатах обвиняется примерно в шести убийствах. Так вот, американские власти хотят, чтобы он поскорее вернулся, и его экстрадируют. Но похоже, этот парень настолько хитер, что ему следовало бы надрать задницу. Если его попытаются вывезти из Англии через Францию или Италию, нанятые Фенелли крючкотворы-юристы устроят в судах такую волокиту, что он застрянет там до конца света. Лэтроп связан с нью-йоркской полицией. Он предложил немедленно отправиться за Фенелли и привезти его обратно на английском корабле. По крайней мере, так утверждает сам Лэтроп. С ним, кажется, все в порядке.
Коммандер залпом выпил бренди. Взяв список пассажиров, Мэтьюз-старший раскрыл его. Красноватый указательный палец двинулся вниз и остановился на строчке «Кенуорти, достопочт. Джером».
– Хм… Да. Этого я определенно знаю.
– Кого?
– Молодого Кенуорти. Сын лорда. Плавал на «Эдвардике» раньше. У него уйма денег. Первую половину круиза его укачивало, а во вторую он напивался. С ним все в порядке, но вот остальные…
Макс был озадачен.
– С нами плывет бизнесмен с юго-запада Англии, некий Хупер, – продолжил он вместо брата, – а еще офицер-француз. Потом доктор Арчер, этот парень Кенуорти, а также мисс Валери Четфорд. Кстати, никого из них я пока не видел. Наконец, есть…
– Миссис Зия-Бей? – спросил капитан, подняв брови.
– Да. Темная лошадка, верно?
– Она… – начал коммандер, но осекся, ссутулив плечи. – Нет, я с ней не знаком. Но знаю о ней все. – Он пристально посмотрел на Макса. – Послушайся совета, мой мальчик: держись от нее подальше. У нее странные вкусы.
– Что это значит?
– Именно то, что я сказал.
– Звучит интригующе.
– И неспроста, в самом деле! – воскликнул капитан, поднимая фуражку и надевая ее. Золотые листья на околыше придали ему еще более внушительный и официальный вид. – Ты бы так не говорил, если бы знал ее. А теперь допивай и можешь идти. У меня еще много дел. Просто смотри в оба. Если увидишь что-нибудь необычное, любого рода, – больше я ничего не могу тебе сказать, – сразу ко мне. Понял?
Пять минут спустя, нетвердо держась на ногах, обдуваемый ветром Макс вернулся на палубу А.
«Эдвардик» двигался плавно, так что гул двигателей ощущался как равномерная пульсация. Это усиливало тишину. Она была глубокой, словно в пустом соборе. Макс зашел в салон, отделанный красным деревом, с рядами колонн и витражной крышей. В нем не было ни души.
Он присел на стул и тут же поднялся. Рядом с роялем стояла установка, на которой во время танцев играл ударник. Сняв чехол, Мэтьюз для пробы ударил по тарелкам. Звук вышел таким громким, что Макс поспешно вернул чехол на место. Он испытывал лихорадочное беспокойство и не хотел признавать, что виной тому – плачевное