взойдет над пустыней.
17 декабря 1895
* * *
…я вернулся на яркую землю,
Меж людей, как в тумане, брожу,
И шумящему говору внемлю,
И в горящие взоры гляжу.
Но за ропотом снежной метели
И под шепот ласкающих слов —
Не забыл я полей асфоделей,
Залетейских немых берегов.
И в сияньи земных отражений
Мне все грезятся – ночью и днем
Проходящие смутные тени,
Озаренные тусклым огнем.
21 января 1896
* * *
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.
Овевает странной сладостью
Тень таинственного сна.
Беспредельным далям преданный,
Там, где меркнет свет и шум,
Я покину круг изведанный
Повторенных слов и дум.
Грань познания и жалости
Сердце вольно перейдет,
В вечной бездне, без усталости,
Будет плыть вперед, вперед.
И все новой, странной сладостью
Овевает призрак сна…
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.
14 июля 1898
* * *
Ни красок, ни лучей, ни аромата,
Ни пестрых рыб, ни полумертвых роз,
Ни даже снов беспечного разврата,
Ни слез!
Поток созвучий все слова унес,
За вечера видений вот расплата!
Но странно нежит эта мгла без грез,
Без слез!
Последний луч в предчувствии заката
Бледнеет… Ночь близка… Померк утес.
Мне все равно. Не надо – ни возврата,
Ни слез!
10 декабря 1898
В пути
* * *
Сумрак за черным окном
В полночь тоскливо погас.
Думы овеяны сном
В этот загадочный час.
Странницы жизни, мечты
Около длинных гробниц,
В склепе былой красоты,
Пали, простерлися ниц.
Звук заклинающих слов,
Дрогнув среди тишины,
Тихо коснулся гробов,
Словно улыбка луны.
В девственно чистых венцах,
В белом сияньи одежд
Вот приподнялись в гробах
Тени погибших надежд.
Очи глядят на меня,
Руки тревожно дрожат…
Сладко предчувствие дня,
Томен цветов аромат.
Сердце, зачем, о, зачем
Ты умираешь во сне!
Сумрак, бесстрастен и нем,
Тускло глядится ко мне.
25 января 1896
* * *
Тайны мрака побледнели;
Неземные акварели
Прояснились на востоке;
Но, таинственно-далеки,
Звезды ночи не хотели,
Уступив лучу денницы,
Опустить свои ресницы.
И в моей душе усталой
Брезжит день лазурно-алый,
Веет влагой возрожденья, —
Но туманные сомненья
Нависают, как бывало,
И дрожат