свет, неяркую музыку, погрузится в чтение и незаметно приведёт себя ко сну. Но дверь в квартиру была открыта.
“Неужели опять забыл запереть? Какой дурак,” думал Иван.
В квартире горел свет. Он не мог его оставить включённым: с детства он был приучен советской бабушкой беречь электричество. Каждый раз при выходе из комнаты, кухни, туалета и любого помещения с искусственным освещением, Иван несколько раз проверял, выключен ли свет.
Из кухни раздавались детские крики. На диване расположилась женщина с маленькой девочкой. Чуть дальше сидел, уткнувшись в телефон, подросток. На нём была толстовка с надписью “Все люди братья” спереди и “Очистим страну от эмигрантов” сзади. Иван неохотно поздоровался и быстро побежал в свою комнату.
“Мы тебя не потревожим?” с улыбкой обратилась женщина к Ивану на ломаном английском.
“Конечно, нет!” солгал Иван.
Он не любил, когда они приезжают. Дети шумели. Старший, пока мать не видит, пихал и толкал сестру, та падала, плакала, впадала в истерику. Часто она притворялась, что брат её ударил. Но мать только грозно смотрела на сына. Здесь было запрещено применять силу к детям, даже по шее нельзя было бить. Год назад мать дала сыну подзатыльник: он пожаловался в школе и мать оштрафовали на годовую зарплату. Теперь Инна держала себя в руках. Но её дочь, Ирма, которой было три года, не знала о существовании судебной системы и штрафах- она хорошо помнила, что её действия когда-то давно привели брата к расплате. С тех пор девочка никогда не упускала возможность подставить его под удар матери. Но удара не происходило.
“Мы завтра уедем”, сообщила Инна и начала кашлять. Кашель был хриплый и глубокий. Сначала редкий, затем частый с надрывом. Потом закашляла дочь. Только сын невозмутимо держался, но и он скоро присоединился к остальным. Иван быстро убежал в свою комнату. Плотно закрыл дверь, подложил под щель внизу несколько полотенец и одеяло, чтобы зараза не проникла внутрь.
В доме было тихо. Иван открыл дверь балкона, но едкий запах травы заставил его сразу же закрыть её. Хотелось в туалет, который был на балконе: планировка домов семнадцатого века в центральной Европе. Хорошо, что он вообще был. Румын рассказывал, как справлял нужду в соседнем здании. А когда там закрыли туалет на реконструкцию, посещал музыкальный магазин. В углу подсобного помещения одиноко стоял старый контрабас без струн, куда Румын ходил по большому.
Иван вдохнул максимальное количество воздуха и вышел на балкон. До туалета было пятнадцать метров. Внизу Иван увидел соседа. Он лежал на диване на открытой террасе. Одна нога на полу, другая на тумбочке. Сосед потянулся к ноге на тумбочке, почесал пятку, отстегнул протез колена, внимательно посмотрел на него и глубоко затянулся косяком с травой. Иван быстро прошёл в туалет и только там вздохнул полной грудью. Когда он вышел, сосед всё ещё курил, а пол был усыпан красными лепестками роз.
“Романтично,” подумал Иван.
Он вернулся в комнату,