и спешили к выходу, нагруженные яркими фирменными пакетами, продавщицы закрывали жалюзи на витринах, кто-то сдавал выручку хозяевам. Любовь Петровна любила эти минуты.
Да, она простая уборщица торгового центра, куда съезжается за покупками не только весь город, но и люд из соседних областей, но ведь не в этом главное. А главное, что скоро она сможет остаться наедине с собой, выкинуть все мысли из головы и временно забыть о проблемах. Только приятная, расслабляющая тишина, нарушаемая гулким эхом; ведро с мыльной водой, новомодная швабра в руках, резиновые перчатки до локтей, в кармане чуть тесноватого халата тряпка для протирания поручней и боковин центрального эскалатора первого этажа. При мысли об этом чудовище Любовь Петровна невольно вздрогнула. Всё устраивало на новой работе: зарплата – хорошая добавка к пенсии, относительная чистота (не считая весны и осени) вверенного ей пола, тишина во время работы. Только вот эскалатор пожилая женщина не любила.
Даже больше – она его боялась. Конечно, она проходила технику безопасности, когда устраивалась сюда через старую знакомую, знала, что после окончания рабочего дня все эскалаторы в здании отключаются. Даже больше: она неоднократно ездила на этом чудовище – в присутствии других людей непонятный, гнетущий страх отступал и прятался где-то в глубинах сознания, но всё-таки…
– Пора, девочки! Пора, кого ждём? – сорокалетний лысеющий Василий Николаевич, менеджер среднего звена – как он себя называл, вышел из своего кабинета и помахал в воздухе руками, разгоняя вверенный ему персонал по рабочим местам. "Девочки", возраста от тридцати до тридцати с большим "хвостиком" и, прямо сказать, огромными "хвостищами", подхватили рабочий инструмент.
– Люб, ну что, пойдём после работы ко мне, почаёвничаем? – Машка, точнее Мария Романовна Косых, шла рядом с Любовью по гулкому холлу гипермаркета. Без покупателей здание казалось больше раза в два. – Про мужиков своих расскажешь, а?
– Голова сегодня что-то болит, – идти к Машке и делиться очередной порцией неудачной семейной жизни совершенно не хотелось. – Давление, наверное.
– Да, давление, – тут же подхватила новую тему подруга. – Таблетки-то пила?
– Какие? – растерянно переспросила Любовь Петровна. За годы работы инженером на заводе она настолько привыкла к имени-отчеству, что даже мысленно себя называла также.
На горизонте показался проклятый эскалатор, в обрамлении двух художественно оформленных каменистых горок с искусственной зеленью и ручьём. Мытье зелени раз в неделю тоже входило в её обязанности, но женщина предпочла бы каждый день протирать все эти пластмассовые листья и цветы, лишь бы не прикасаться к железному чудовищу.
– Да от давления, – Машка махнула рукой. Стеснения от размера одежды она не ощущала – халат болтался на ней, почти как на вешалке. – Странная ты какая-то сегодня. Ладно, побежала я.
Подруга, громыхая (и как эй это удавалось?) пластиковой шваброй, исчезла в недрах магазинного исполина. Любовь Петровна облегчённо вздохнула, поставила ведро на тёмно-серые плитки пола и начала привычное занятие.
Через два часа все цветы были перемыты, полы тоже – и оставалось последнее. Любовь Петровна всегда оставляла ЭТО на самый конец работы.
Железное чудовище молча смотрело на неё. Всего пятнадцать ступеней, глянцевые боковины стен и пара резиновых поручней. Но Любовь Петровна испытывала нечто близкое к ужасу, когда оставалась с ним один на один. Пожилая женщина в который раз пыталась разобраться в своих чувствах, но не находила ответа. На других эскалаторах в этом же центре сколько раз ездила, в метро каждый день, – и ничего, никакого страха. А этот…
Монстр. Голодный железный монстр, с рядами мелких квадратных зубов, который затаился и ждёт удобного момента, чтобы…
– Люб, я уже закончила! – Машка в сопровождении характерного грохота показалась из-за поворота. – Ты идёшь?
– Нет, – отмахнулась Любовь Петровна. – Мне ещё этот остался.
– А-а, – подруга понимающе закивала головой. – Ну, я тогда пойду, к Алке забегу…
– Да, иди, – женщина выжала тряпку и теперь набиралась мужества. – Иди.
– Ты себя чувствуешь-то как? – Машка не спешила уходить. – Может, я помою?
– Нет, нет! – торопливо начала отказываться Любовь Петровна.
Дружба дружбой, но за такую "помощь" придётся рассчитываться из зарплаты, а у Ольги кредиты, и Пашка, бестолковщина, чужую машину разбил… А благоверный даже не почешется лишний раз детям помочь…
– Иди, Маш, я сама, – в последний раз отказалась Любовь Петровна и решительно поставила ногу на первую пластину эскалатора.
Женщина заканчивала работу на верхних ступеньках, радуясь, что на сегодня кошмар с мытьём чудовища почти закончен, когда в железном чреве под её ногами что-то негромко заурчало и дрогнуло.
Парализованная внезапным ужасом, Любовь Петровна даже не подумала о том, чтобы шагнуть вперёд и оказаться на твёрдом полу. Наоборот, она судорожно вцепилась в резиновый поручень, трясущимися губами читая молитву, а зубчатая лента