Сан взялась за оставленный в углу турумаги и принялась шить. Хотя соболиная подкладка была не по сезону, он заслуживал похвалы – первая работа.
Сан время от времени поглядывала на турумаги, оценивая проделанное, и на ее губах расплывалась гордая улыбка. Она так увлеклась шитьем, что уж и время на сон почти истекло, зато работа была практически завершена. Осталось лишь пришить воротник из лоскута. Сердце Сан, искренне старавшейся над каждым стежком, переполняла радость: шитье, начатое после множества нагоняев от Сонхвы, почти окончено. Но вскоре на девушку накатила тоска – даже закончив турумаги, она не сможет отдать его Лину. Стрекот насекомых, доносившийся с улицы, печалил ее лишь сильнее.
– Лин станет заложником. Это, полагаю, затянется по меньшей мере на пять лет, – попивая чай, равнодушно сказал Вон, неожиданно посетивший Покчжончжан за несколько дней до этого. Пиала Сан с громким стуком ударилась о стол. Вон не стал спрашивать, отчего она так удивлена. Просто продолжил пить чай как ни в чем не бывало.
– Когда? – смущенно спросила она.
– Через семь дней, – коротко и спокойно ответил он.
– Мы так давно не виделись… А теперь не свидимся и еще дольше. Неужто уедешь, не попрощавшись…
Вон рассмеялся над неясными бормотаниями Сан.
– Ну чего ты, Сан! Расставание ведь не означает, что мы позабудем друг о друге. Ни через пять лет, ни через десять между нами ничего не изменится. Тем и хороша дружба. Да и не один ведь Лин уезжает. Долгая разлука со мной тебя совсем не печалит?
– Это не так, извини. Конечно, и это меня печалит…
Когда Сан пришла в себя и растерянно оглянулась, смех Вона уже стих. С шумом опустив пиалу на стол, он насмешливо спросил:
– С тех пор как мы вернулись на родину, Лин так тебя и не навестил? Ни разу?
– Да, он, должно быть, занят.
– Даже если и так, неужто так сложно приехать хоть раз? Не оправдывай его! Лину дела всегда дороже людей. Тан тоже возмущенно стучит ножкой и жалуется, как тяжело ей стало встретиться с братом. Он посветил всего себя делам и совсем не заботится об окружающих, а все по моей просьбе. Это делает меня ужасным человеком. Знай я раньше, велел бы Лину наведаться в Покчжончжан!
– Все в порядке. Для меня это неважно.
Прищурив глаза, Вон спросил вновь:
– Правда? Даже если он уедет вот так?
– Да, все в порядке, – ответила она.
Все в порядке, все в порядке, все в порядке. Сан повторяла эти слова вновь и вновь, будто пыталась уверить в этом саму себя.
– Все в порядке… – Ее руки, занятые шитьем, замерли, а с губ, подобно вздоху, сорвалось: – Все в порядке.
Сан старалась говорить четче и громче. Грудь сжималась от тоски.
– Все в порядке! Я в порядке!
Чем громче она повторяла эти слова, тем легче становилось на сердце, но тем сильнее перехватывало дыхание. Гнев и печаль, о которых нелегко было бы поведать, обернулись обидой, обжигавшей легкие и заливавшей жаром живот. Не способная больше выносить