за это время я обеспечу тебе поддержку влиятельных людей и, конечно, финансы…
Она жестом прервала готового возразить Дитриха.
– Не спорь. Я знаю, на что уходят все твои деньги, без них невозможно поддерживать округ. И не беспокойся, ты получишь их не из моего кармана, я организую фонд содействия «божественному» Дитриху.
Штригель встал перед Изольдой на одно колено и, целуя ей руку, прошептал:
– Ты великая женщина, Зольди, мне до тебя далеко!
Та положила ладонь на его голову, глядя по волосам.
– Я верю в твой политический гений, Дитрих. Рано или поздно Германская империя расцветёт, сотрутся различия между расами, национальностями, народ станет благоденствовать, и это будет делом твоих рук.
– Если прежде меня не застрелят прямо на троне за инакомыслие, – подумал Штригель, улыбнувшись собеседнице.
Простившись с Изольдой, Дитрих вернулся к себе и, созвонившись с высшим руководством, вытребовал отпуск на пять дней. Вызвав начальника охраны – преданного Оскара Менгера, Штригель вручил ему официально завизированный документ, согласно которому тот в отсутствие диктатора становился его заместителем. Небрежно кинув папки в сейф, Дитрих набрал код и, захлопнув дверцу, повернул сложный ключ.
Вечерело. Сбросив ненавистный мундир и надев штатское, Штригель в нетерпении посматривал на часы. Он понимал, что там – за завесой его ожидает работа, но всё равно воспринимал её, как отдых, вдали от Империи, врагов и крови. И, главное, рядом будет Тиалонай. Дитрих скучал по мальчику до боли в сердце, а теперь у них есть целых пять дней, которые они проведут вместе.
Часы пробили полночь – условленное время. Дитрих глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в волшебную дверь. В параллельной реальности его ждали. Подросток подбежал к отцу, лишь только тот ступил на пол студии, а за ним, улыбаясь, подошли Ортвик и Виктор. Мужчины обменялись рукопожатиями и, Штригель, обняв Тиалоная, направился за провожатыми.
Увидев человека, о котором столько слышал, Йарден взволновался настолько, что даже начал немного заикаться. Уточнив, как долго гость сможет пробыть в их мире, он поставил тому временный опознавательный значок.
Но, по всей видимости, Дитрих был склонен к аллергии, потому что мышцы в области ключицы вздулись, кожа покраснела, потом посинела, и вскоре мужчина с трудом сдерживал стон боли, выдыхая сквозь сжатые зубы. Испуганный Йарден, почувствовавший себя убийцей, вызвал неотложку, и врачи быстро устранили болезненные проявления. Метку удалили, и чиновник положил в карман Штригеля карточку, отзывающуюся на сканирование.
– Простите, – покаянно произнёс он, – я не знал, что организм может так отреагировать на безобидные изотопы.
И с любопытством спросил:
– Скажите, а вам не приходилось присутствовать при атомных взрывах или иметь дело с радиоактивным топливом?
– Да, – удивлённо подтвердил Дитрих, – я трижды бывал на ядерных испытаниях, но находился в бункере. Это как-то