поспешными извинениями, человек проследовал дальше. Выйдя через турникет, Юкари увидела девушек в косплейных нарядах, расточавших улыбки; были там и мальчики. Ей приходилось слышать о косплейщиках, но, увиденные собственными глазами, они выглядели не очень реалистично. Юкари, быстро пройдя мимо, почувствовала в подмышках проступивший пот.
Для сентября погода была душной. «Это не столько температура воздуха, сколько жар самого города», – подумала Юкари. Улицы сделали частично пешеходными, и множество людей двигались по ним в разных направлениях. Явственно чувствовалось, что каждый из них пришел сюда ради какого-то собственного развлечения, и Юкари охватил неприятный дискомфорт. Настроение чужака, втершегося каким-то образом на мероприятие давних друзей.
«Эти девочки выглядели бы симпатичнее, если б сделали себе нормальный макияж и носили нормальную одежду, а не эти юбки с рюшами и нелепые повязки на глазу…» Юкари верила, что именно это и есть «нормально», но в этом квартале она почувствовала себя неуместной. Опустив голову, проверяя дорогу по карте на смартфоне, она пошла дальше.
Заходящее солнце окрашивало нагромождение зданий красным. Юкари вдруг с чего-то остановилась и оглянулась. Пешеходная зона выглядела как праздничная прихрамовая ярмарка, устроенная в долине из зданий. В дальнем ее конце находился железнодорожный мост, а окна уносящихся вдаль поездов отражали закат. Юкари странным образом лихорадило от слияния двух чувств: атмосферы грусти по поводу окончания праздника – и надежд, возлагаемых на долгожданный вечер.
Юкари сместилась поближе к тротуару, а затем слегка закусила губу.
Целью, с которой она приехала сюда, была выпивка с членами университетского кружка. Будучи застенчивой и нерешительной, Юкари так и не завела себе друзей на факультете, и круг ее общения ограничивался членами кружка, в который ее пригласили после поступления в университет. Но к выпивкам душа у нее не лежала. Потому ли, что алкоголь, который ее тайком заставляли пить еще до совершеннолетия, не подходил ее организму, либо по какой-то другой причине, но так или иначе спиртное ей совершенно не казалось вкусным. Опьянение не делало ее веселой и приятной в общении и было для нее только тратой денег. «И все же, – говорила себе Юкари, – если время от времени не показываться на таких вот сходках, можно утратить свои позиции. Обо мне все просто забудут».
К тому же это всего несколько часов.
Хотя Юкари и пыталась подбодрить себя такими мыслями, по мере приближения к месту встречи чувство подавленности овладевало ею все больше. Ей даже показалось, что она испытывает недомогание – проскользнула малодушная мысль, не отказаться ли от участия по этой причине. С другой стороны, Юкари осознавала и то, что хочет повидать всех, хочет ощутить себя в атмосфере общей болтовни. К тому же сегодня соберутся только те, с кем Юкари была накоротке. «Та заботливая подруга уж точно раз в тридцать минут будет давать высказаться и мне». В конце концов, прошло уже два года, и сейчас уже никто не станет требовать многого от Юкари. «Даже если я буду говорить банальности или рассказывать что-то неинтересное, все просто выслушают меня и покивают. Они же неплохие люди. Однако…»
На смартфон пришло сообщение, и Юкари вздрогнула. С недобрым предчувствием осторожно открыла сообщение… Так оно и есть: та заботливая девушка, на которую она рассчитывала, сообщала, что простыла и на встречу не придет.
«А, госпожа Хосоно!» Впереди, на расстоянии нескольких метров, собрались члены кружка. «Мы здесь, мы здесь!» – замахали они руками, и Юкари неловко помахала им в ответ. Состроила улыбку – и в этот момент откуда-то из темного уголка ее сознания донесся голос: «Вот бы сейчас на этот город упал метеорит…»
Часть I
– Я смотрю, ты тут расслабляешься…
Мужчина, к которому с этими словами обратился Исао Тодороки, застенчиво улыбнулся и почесал голову. Стрижка ежиком на его голове выглядела так, будто на ней вырастили черный мох. Под волосами блестел широкий лоб. Густые брови, двойной подбородок с бросающейся в глаза щетиной, щеки пухлые и упругие.
– Ты небось впервые в таком месте?
– Ну, в общем-то, да, к моему большому стыду.
Тодороки посмотрел на записку, которую получил от присутствующего в помещении полицейского в форме. В ней угловатыми иероглифами было записано: «Тагосаку Судзуки, 49 лет».
– Слушай, завязывай ты с этим! – Тодороки нарочито грубо бросил записку на металлический стол.
– О чем это вы? – Мужчина сделал круглые глаза. «Эти кругленькие глазки удивительно хорошо соответствуют его толстому телу, просто противно», – подумал Тодороки.
– Я об имени и фамилии. Назови свои настоящие имя и фамилию [2].
– Вы неправы, господин сыщик. Меня часто подозревают в том, что это не моя фамилия, но я на самом деле Судзуки. Подлинный и настоящий Тагосаку Судзуки.
– Послушай, – вздохнув, сказал Тодороки. – Мы ведь тут же все выясним, если решим проверить; дело нехитрое. Даже если ты соврал, я не собираюсь сердиться, да и вина