своё предназначение. А потом приходит чувство, что нужно идти дальше. Не обнулять, не сбегать, а расти изнутри того, что уже есть. Менять форму. Углублять. Трансформировать.
Сейчас, если бы меня спросили, что для меня «постоянство» – я бы, пожалуй, ответил: «Постоянное желание меняться».
Глава 1. Дверь, которую я не собирался открывать
Иногда жизнь меняется не резко, а медленно. Почти незаметно. День за днём.
Ты вроде бы живёшь. Всё как у всех: семья, дети, дом, работа.
И кажется, что всё идёт своим чередом. И так будет всегда.
На первый взгляд у нас с женой всё было хорошо: двое детей, общий дом, совместные планы на будущее, устойчивый быт. Всё выглядело правильно, надёжно и, как казалось, стабильно. Мы делили заботы, обсуждали бытовые мелочи, смеялись, когда получалось. Я тогда думал, что это и есть настоящая семья: когда рядом, когда вместе, когда всё по полочкам.
Но со временем между нами стала накапливаться та самая тишина, которую сначала стараешься не замечать. Ссор стало меньше, но не потому, что прибавилось понимания, а потому, что исчезло желание что-то объяснять или доказывать. Обиды и недосказанности оседали внутри, и разговоры превращались в дежурный обмен фразами, становились всё более поверхностными, всё более пустыми.
И в какой-то момент ты начинаешь не спешить домой. Ищешь повод задержаться на работе, берёшься за лишние дела, лишь бы прийти попозже. Не потому, что тебе там плохо, а потому, что там стало тихо. Не в хорошем смысле, а в том, когда тишина звенит от недовольства, раздражения и невысказанных претензий. Просто хочется сбежать от этого молчания.
Я чувствовал, что что-то уходит, что в отношениях появляются трещины. Но надеялся, что это временно. Усталость, перегруз, быт. Всякое бывает. Мы уже не говорили по-настоящему, но я продолжал верить, что всё можно вернуть. Ведь за нашими плечами было столько лет, столько хороших воспоминаний, семейных праздников, привычек, к которым привыкаешь, как к запаху своего дома.
Я мог бы попробовать что-то изменить, поговорить, проявить участие, найти компромисс. Но не делал этого. Не потому, что не было чувств, а потому что и сам давно уже чувствовал внутреннюю усталость. Слишком много накопилось непроизнесённого, слишком много я в себе сдерживал, а она в себе. Мы жили рядом, но в разных мирах.
Когда она сказала, что хочет уйти, это не было шоком. Это было словно завершение давно начатой главы. В её голосе не было ни крика, ни упрёка, только спокойствие. В глазах появился свет, которого давно не было. Не по отношению ко мне, а к свободе, к возможности начать новую жизнь.
Я понял, что это действительно конец. И, как ни странно, вместе с болью пришло облегчение. Потому что стало ясно: то, что мы пытались сохранить, уже давно не живо. Мы оба были в дефиците. Я не давал ей тепла, потому что сам был пуст. Она не давала мне близости, потому что больше не чувствовала отклика. Мы пытались сохранить форму, в которой уже не было содержания.
Я всё ещё надеялся, что можно будет как-то развернуть ситуацию. Хотел поговорить, решить не доводить до развода. Но в глубине души знал: любовь ушла давно.