наших отношениях нет никакой неловкости. Мы просто работаем вместе, и я не вижу причин, по которым нам необходимо лучше узнавать друг друга.
Хотя мне и любопытно, я понимаю, что сохранять профессионализм в нашем общении – в моих же интересах.
– Отлично, тогда узнать меня поближе можешь ты. Спрашивай о чем хочешь, – усмехается он. – Я словно открытая книга.
– Очень сильно в этом сомневаюсь, – говорю я, отворачиваясь, чтобы он не заметил мою улыбку, которую я пытаюсь скрыть.
– Ты же знаешь, что хочешь этого, – говорит он мне, обернувшись через плечо.
Он прав: мой интерес к нему, безусловно, не имеет ничего общего с работой.
– Я готова пойти на уступки, но только ради того, чтобы мы могли вернуться к работе.
– Как скажешь, – я слышу в его голосе улыбку. – Давай же.
Я подхожу к картотеке и, перебирая уже собранные материалы по другим пациентам, обдумываю свои дальнейшие действия. Я могла бы спросить, как его зовут, но не уверена, что хочу это знать. Мне кажется, что если я узнаю его имя, то этот человек станет для меня слишком реальным и могущественным. То же самое можно сказать и о совершенных преступлениях, которые привели его в тюрьму. Убийство, изнасилование, нападение, грабеж – ни один из этих ответов не будет удовлетворительным. Многие вещи в моей жизни слишком сложны, и я хочу, чтобы общение с ним не требовало от меня никаких усилий. Я осознаю, что это неправильно, но пока я хочу, чтобы так и было.
– Откуда ты? – этот вопрос кажется вполне безопасным.
– Это слишком просто, но я все равно отвечу. Я родом из штата Джорджия, – его улыбка становится чересчур довольной, а акцент усиливается. – Настоящий старый добрый южанин с некоторыми недостатками в манерах.
– Понятно.
– А что насчет тебя? – спрашивает он, наконец начиная снимать постельное белье с одной из кроватей.
– Я всегда жила здесь.
Он отправляет грязное белье в корзину и достает с полки чистый комплект.
– Правда?
– Да.
– Ты же понимаешь, что солнце светит на всем полушарии, не так ли?
– Солнце? – смеясь, спрашиваю я. – О чем ты?
Мы встречаемся взглядами, и я ощущаю, как мое сердце начинает бешено стучать в груди. Я вновь возвращаюсь к файлам и картотеке, а тишину заполняют жужжание кондиционера и шелест тканей.
Это была плохая идея.
– Знаешь, ты заслуживаешь большего, – произносит он спустя несколько секунд, и я с щелчком закрываю ящик с документами.
– И что с того? Думаешь, ты бы ко мне относился лучше?
К счастью, в тот момент, когда он уже почти сломил мое хрупкое самообладание, дверь в кабинет открывается, и входит еще один пациент. Охранники, сопровождающие его, стоят в дверях, пока я не киваю, отпуская их.
Я спешу к новоприбывшему, не скрывая своей радости от его своевременного появления. Этот заключенный, на комбинезоне которого прикреплен бейджик с именем Сальваторе, прижимает одну кровоточащую руку