оюза…»
Война!
Уже несколько часов дерутся пограничные заставы. Немецкие самолеты обрушили бомбы на Минск, Киев..
Война! С внезапностью урагана ворвалась она в утреннюю тихую Москву. И сразу пригасло солнце, и город, по-воскресному нарядный, стал серьезным, суровым.
Николай бросился к письменному столу. Паспорт, военный билет, удостоверение мастера спорта… Всего неделю назад он боролся за звание абсолютного чемпиона столицы. Его противник, средневес Иван Ганыкин, славился как лучший боец-темповик. Королев решил лишить его этого преимущества. Сам в первом раунде завязал острый, быстрый бой. В результате победа. Как это было давно! Совсем в другой, мирной жизни. Будет ли еще когда-нибудь ринг, крики болельщиков.
Дверь с табличкой «Военком».
Во дворе военкомата толпа. Говорят мало, курят. Военный с тремя шпалами на петлицах взял билет, полистал.
– Не могу, товарищ Королев. Понимаю вас, но на вас распространяется бронь… Ну вот что, поезжайте в горвоенкомат…
Три дня ходил из кабинета в кабинет. Три дня усталые, не выспавшиеся работники военкомата сочувственно разводили руками, но твердо отказывали.
Наконец, один капитан заговорщически шепнул в коридоре, что на стадионе «Динамо» формируется из спортсменов специальная бригада.
Около Белорусского вокзала троллейбус остановился: по Ленинградскому шоссе проходили войска. По- мальчишечьи румяные лица, новенькие гимнастерки, не разношенные сапоги…
– Горе-то какое, вздохнула рядом женщина. – Вот и мой вчера ушел добровольцем… Николаю стало мучительно стыдно. Стыд сменился злостью: «Не возьмут – уеду сам!»
На стадионе сразу попал в толпу знакомых – почти все московские мастера. На сердце стало веселей: все будет в порядке, раз так.
Через несколько часов абсолютный чемпион страны по боксу Николай Королев надел гимнастерку с синими петлицами.
Утром над лагерем пел горнист. Голос трубы, требовательный и резкий, врывался в палатки, выбрасывал бойцов из постелей.
Спортивный лагерь на станции «Строитель» превратился в воинский учебный пункт. Физзарядка, утренний осмотр, завтрак.
Снова труба – на занятия.
Строевая, политинформация, матчасть оружия.
Мимо станции идут эшелоны. «На фронт, фронт…» – стучат колеса. Из открытых дверей выплескивается грозная песня.
Идут эшелоны. Теплушки, командирские вагоны, платформы с техникой. На западе тяжело дышит фронт…
– Боец Королев!
– Я!
– Перечислите основные части пулемета.
Лицо у сержанта тревожное, глаза запали. В перерыве подходит.
– Киев оставили… Мать там, братишка… Третий рапорт вернули, не пускают на фронт…
– Раз! Раз! Раз, два, три! Рота, подтянуться!
Старшина молодой, туго в талии перехвачен ремнем. Гимнастерка как влитая, сапоги хромовые глаза слепят. Лучший строевик. Мастер!
– Рота, стой! Где строевой шаг? Не вижу!
Вчера ночью немецкие самолеты бомбили Москву. Сводки все мрачнее и мрачнее.
Идет вдоль строя старшина. Щеголеватый, ладный, точно картинка из строевого устава.
– На-пра-во! Шагом мар-ш!
Тактика: ползком по-пластунски, рассыпаться в цепь.
– Рота, в атаку! Вперед!
Винтовку на руку.
– Ура-а-а!
Теперь гранатой, штыком, прикладом. На вскидку -пах, пах…
– Рота, стой! Перекур.
Валяются на земле исколотые чучела, неразорвавшиеся деревянные гранаты. Здесь победили. А там?
– Товарищ полковник, разрешите обратиться?
– Слушаю вас, боец Королев.
– Прошу отправить меня на фронт.
Командир бригады встает, поскрипывая ремнями.
– Идите. Учитесь. Выучитесь отправим.
В прицеле автомата – силуэт в рогатой каске. Николай подводит мушку, плавно давит на спусковой крючок.
Та-та-та-та!
– На, получай!
Брызгает ненавистью ствол.
– Встать! Осмотреть мишени!
– Молодец, Королев, пять пробоин!
Ночью поднимают по тревоге. Повзводно усаживают в машины. Впереди Москва. Патрулирование. Темные пустые улицы. Гулкие шаги.
Человек навстречу.
– Стой! Документы!
– Можете идти.
Рассвет. Аэростаты в небе.
Враг все ближе к Москве.
С раннего детства, с первой рубиновой звездочки на груди, с первого пионерского костра внушали Николаю любовь к Родине. И он любил ее. Любил всем сердцем, всем существом. Сначала границы ее расширялись маршрутами пионерских походов, потом их раздвинули самолеты и поезда. На соревнованиях за рубежом тосковал о ней, защищал ее честь