ответила медсестра.
– Спасибо.
Ботинки Карен выстукивали резкое стаккато, когда она направилась к выходу. На крыльце она замедлила шаг и посмотрела на меня сверху вниз.
– Ты готова ехать домой?
– Конечно.
Я пожала плечами, надеясь, что получилось непринужденно. Не хотелось, чтобы она подумала, будто я подслушала разговор. Я осторожно поднялась и последовала за ней к машине. Карен пристегнулась ремнем безопасности, вставила ключ в замок зажигания и вдруг замерла, взглянув на меня.
– С тобой точно все в порядке?
– Со мной все хорошо, правда, – заверила я, хотя, возможно, и лукавила.
– О боже, посмотри на свои руки!
Я опустила взгляд и увидела проступающие на обеих руках синяки, кровоточащие в тех местах, где нестриженые ногти деда впились мне в кожу. Тогда я не почувствовала боли, вероятно, из-за потрясения, а потом и вовсе ударилась головой, но теперь, когда мне открылось жуткое зрелище, я осознала, что обе руки мучительно ноют.
– Ой! – изумленно вскрикнула я.
Карен глубоко вздохнула и повернула ключ в замке зажигания.
– Ничего себе семейное воссоединение, а? Прости. Думаю, теперь ты понимаешь, почему я отговаривала тебя от этой поездки. Он очень редко бывает таким, и мне жаль, что вам пришлось встретиться в столь неудачный день.
– Он всегда говорит такое? Когда… возбужден?
– Нет. Я и раньше слышала от него подобный бред, но каждый раз он произносит что-то другое. Просто он уже зашел так далеко в своем слабоумии, что в его словах редко можно найти какой-то смысл.
– Он принял меня за маму. Называл меня Элизабет.
Карен окинула встревоженным взглядом мое лицо, а потом и мои руки. Она явно хотела что-то сказать, но вместо этого закусила губу. Мы возвращались домой в напряженном молчании.
Мне никогда не доводилось общаться с психически нездоровым человеком, и теперь, имея за плечами такой опыт, я могла сказать, что не хотела бы пережить его заново. Я слышала, как друзья рассказывали о бабушках и дедушках или двоюродных бабушках с болезнью Альцгеймера и деменцией, но поведение моего деда совсем не походило на то, что они описывали. В его словах и странных речах угадывалась подлинная настойчивость, подлинная целеустремленность, хотя в них было так же мало смысла, как в бреднях любого маразматика. Но я почему-то не могла убедить себя в том, что он просто теряет рассудок в естественном процессе старения. Я знала, что уже никогда не забуду, как старик смотрел мне в глаза, и чувствовала себя неуютно оттого, что не пришла ему на помощь, когда он умолял об этом.
Глава 3
Что говорят карты
Утро моего переезда в колледж Святого Матфея выдалось душным и жарким. После погрузки вещей в машину Ной выглядел так, словно пробежал марафон, и ему пришлось еще раз принять душ и переодеться, прежде чем мы смогли отправиться в путь.
– Ты уверена, что не хочешь тоже переодеться, Джессика? – спросил Ной как-то слишком небрежно.
Я изобразила