dero
Белый конь
Высокобезнравственная повесть
Охотясь за Принцем на Белом Коне,
главное, не зашибить лошадь
Пролог
Как экономика должна быть экономной, так одиночество – всегда одиноко. Когда встречаются «два одиночества и разводят у дороги костер», они уже не одиноки, поскольку их двое.
Двое, трое, четверо… Четыре женщины за одним столиком – это «Секс в большом городе», а не одиночество. Все, что больше одного, называть одиночеством – нонсенс!
С этим и столкнулся сочинитель «Белого коня» – как собрать вместе одиноких женщин? Они не собираются! В бане ли, в службе знакомств, на природе или тайком на явочной квартире милые женщины перестают быть самими собой, они выделываются друг перед дружкой, врут, кокетничают, завидуют, ненавидят и искренности от них в жизни не дождаться. А чтобы повесть действительно получилась, надо оставить их там, где они, по-настоящему они: в темноте, лицом в подушку, задыхающихся, рыдающих, но на самом деле мечтающих, фантазирующих и желающих… Господи, чего только не желающих!
Ночь. Именно наедине с ночью женщина по-настоящему одинока.
Кстати, раз в год ночью, в единственном месте у некоторых одиноких леди появляется возможность собраться вместе: на Ивана Купала, на Лысой горе, и это, вовсе не объединяющее мероприятие, называется «Шабаш». Однако ведьмы – не героини моего повествования.
Первая ночь
Если бы я вдруг стала сама собой, я бы от себя сошла с ума!
Меня спасает вселенская ложь: воспитание, образование, телевидение, книги и прочее… Воспитывали, согласно общей морали, глуша меня во мне. Обучали, давая ненужные знания, совсем не подходящие для моего дальнейшего существования. По ящику – вранье о добропорядочности и справедливости, и только взрывы, катастрофы, украденные дети вызывают дрожь и затаенную печаль. На глазах слезы, но это слезы не мои, а той, которую воспитали и обучили плакать в положенных местах. Смеяться тоже… Идешь на концерт и умираешь от хохота, слушая артиста-юмориста или писателя-сатирика. Хотя абсолютно то же самое, но другим голосом от ведущего новостей по телевизору и, будьте любезны, – рыдания взахлеб.
Книги… А что, книги?! Чем они лучше других? Правда, в некоторых рассказывается о Принце на белом коне. Мол, является он и обнажает тебя до самого донышка, срывая шелуху воспитания, образования и прочей чепухи… «Ты что, книгам веришь?» – спрашивают с изумлением. Не знаю, но думаю, где-то он есть, этот Принц на белом коне? «Ненормальная, идиотка, чокнутая!!!» Так я же и говорю, стала бы собой – сошла бы с ума.
Начала его искать поздно, года в двадцать три. Маленькая была, дурочка. Закончила институт, и филолог с красным дипломом, попала секретаршей к Николаю Петровичу. Отдать должное, Николай Петрович, как матерый алкоголик, в первый же день устроил испытание. Дает тысячу рублей и велит купить выпивку. На вопрос, что именно, машет рукой, мол, что понравится. А я тогда в спиртном ничего не понимала… Что в спиртном – материться не умела! Водитель его молчит, лишь с ухмылкой плечами пожимает. Чую, подвох, а в чем – черт разберет. Ладно, поехали. Захожу в магазин, а там коньяка – залейся! Наивная, хлопаю глазами, сыплю голубые брызги и тоненьким голосом спрашиваю продавца, какое зелье вкуснее, «Черный аист» или «Белый аист» – бутылки аж светятся от наклеек. Продавец мудрым голосом поясняет, это, девушка липовая Молдавия – не вздумай покупать. Единственное здесь приличное – Дагестан, его и бери. Спорить не стала, еще купила кое-какую закуску, сложила все в пакет и – к шефу. Николай Петрович заглянул внутрь, довольно хмыкнул и с удивлением посмотрел на сдачу в протянутой руке.
– Э-э, голубушка, это твое. Забирай!
Итак, боевое крещение, так сказать, прошла – за работу. День тружусь, другой, а на третий появляется он… Может, на кого-то подобные и производят впечатление вплоть до падения со стула, а на меня не очень. Ну да, метр девяносто семь, черный блейзер от Тиффани, под ним нечто розовое и шелковое, расстегнутое до пупа от Гуччи, белые отглаженные брюки и туфли, уж не помню от кого – всегда не до туфель было. Но лысый, лы-сы-й! Для меня лысина – нечто потное, мокрое и скользкое. Фи, фи! И еще раз, фи!!
– О! – говорит. – У Николая Петровича снова все по-новому! Как вас зовут?
Смело отвечаю:
– Маша.
– А по батюшке?
Я – в осадок! Впервые в жизни у меня спросили отчество.
– Владимировна.
– Здравствуйте, Мария Владимировна. А я Геннадий Михайлович. К шефу можно? Мы созванивались.
– Ага… Да, то есть, можно.
Они сидели, разговаривали, выпивали (Уж знаю. «Чай» кто разливал?). А я за это время пришла к точному выводу, лысые – не мой конек. Закончив переговоры, мужчины решили развлечься.
– Машенька, – запинаясь, сказал Николай Петрович, – едем в кегельбан.
Ке-гель-бан? Что такое кегельбан?