заглохли, топливо не то залили. И только на двух тысячах запустили. С этого момента мы за океан свои боевые самолеты ни на какие соревнования, ни на какие мероприятия не отправляли. Американцы, они такие подлые люди, такую подлянку устроили.
– Плохим топливом заправили?
– Топливо там своеобразное. Керосин обычный, но у них по-своему. У них и марки свои, и ГОСТы. И они добавляют там какую-то присадку, и, по сути, то топливо, которое заправили они, на большой высоте для наших двигателей оказалось неприемлемым. Оно загустело, там ведь до минус пятидесяти, а потом, пока они планировали до высоты двух тысяч метров, топливо разошлось, на меньших высотах потеплее стало, и оно пошло в двигатели, и они их запустили и удачно приземлились. Правда, приземлились на совсем другом аэродроме. Американцы его бросили. А наши нашли аэродром и сели.
Что чувствовали летчики в такие экстремальные минуты, представить было трудно.
– Вот вы парите… Это же проявление счастья…
– Это словами не передать, – продолжал отвечать Аржаных-старший. – А надо испытать. Некоторые летчики даже брали с собой в самолет и жен, и друзей, были моменты такие. Просто потом их наказывали, некоторых увольняли. Поэтому передать словами это невозможно. Это надо просто самому ощутить…
Аржаных-старший засмеялся.
Преподаватель Аржаных-старший в кабинете
– Летчику все время приходится что-то преодолевать… – я продолжал интересоваться.
– Здесь не последнюю роль играет судьба. Высшие силы и как ты до этого жил. Какие добрые дела делал… В экстремальных ситуациях секунды превращаются в минуты. И если ты четко знаешь свою работу, технику, знаешь особые случаи в полете. И тут по полочкам каждую вещь делаешь грамотно, и тогда у тебя все выходит, и ты в этих сложных ситуациях выходишь победителем и спасаешь технику, своего штурмана, ну и себя.
– Мне все летчики говорили, что доводишь свои действия до автоматизма…
– Да, просто автомат. Голова в плане эмоций не принимает никакого участия. Чисто на автомате.
– Это да, а если отказал двигатель, что хочешь, то и делай…
–Ну, видите, боевая авиация отличается от гражданской. Я и сейчас боюсь на гражданских самолетах летать. Закрыли двери, и ты в ловушке. А там все-таки кресло. Кресло хорошее. Оно катапультирует даже с земли. Поэтому таких случаев, чтобы современное кресло отказывало, не бывает. И летчики спасаются даже за несколько секунд до того, как самолет упадет. Они прыгают, и все четко срабатывает. Поэтому и выбрал авиацию непосредственно военную, где есть катапультное кресло. Шансов больше спастись, чем на том же транспортном самолете. Транспортный самолет, если вы видели сбитие в Белгородской области[11]…
– Когда он завалился, а ему в бок еще ракета…
– Там возможности даже с парашютом прыгнуть не было. К глубокому сожалению, в этом самолете погиб сын нашего коллеги преподавателя