семейная яхта. С детства у нас сложилась традиция по выходным что-то в ней ремонтировать с отцом и соглашаться с ним каждый раз в одном: наследство дедушки пережило лучшие времена. Однако сбывать ее отец отказывался и корил нас с братом за каждый критичный взгляд. Пока не повзрослели, мы и не осознавали, какую ценность она для нашей семьи представляет.
Я обожал возвращаться домой. Моя тайна, основная и отличительная от тех, которых периодически обличал Бастиаан. Не давался в подробности даже для себя, не разбирался в причине и сути. Но дорога, влекущая домой, обращала меня в человека, который знает свою цель, может назвать ее по имени, осязать и почувствовать, дать определение. Всего лишь дорога, знакомая каждой брусчаткой, углом и перекрестком. Всего лишь стены, с отпечатком воспоминаний, обращающие меня в личность. Не говорил об этом брату. Боялся обидеть, опасался, что неправильно истолкует. Но что-то мне подсказывало, что Бастиаан тоже обладает этой тайной.
Он срезал с дороги, проехал самым коротким маршрутом и еще издалека прибавил газу, будто возвещая район, что братья ван Ливен вернулись вместе домой. Скорбная весть для соседей, скажу прямо.
Дом наш призывал открытой лужайкой и громадным дубом у подъездной дороги. Оформлен по строгим негласным правилам местности, с кирпичным фасадом и большими окнами. По газону гулял привычно член нашей семьи – газонокосилка-робот с видом страшно занятого прибора в поисках выбивающегося росточка из всего аккуратно постриженного полотна. Белые гортензии цвели по сторонам входа, обволакивая дом легковесным ароматом, вклинившимся в наше сознание ассоциацией с матерью. И наша многострадальная входная дверь будто уже затрепетала, едва Бастиаан остановил мотоцикл на насыпной дорожке.
Я сорвался первым с байка, успев уже стянуть шлем, но брат меня настиг и впечатал во входную дверь, не дав зайти первым. Грохот прозвучал такой, что лязгнули стекла в окнах.
Не сдержав смеха, боролись мы недолго и ввалились в дом. И неудачно в этот раз, так как не рассчитали места и налетели на декоративный столик, и повалили на пол вазу матери.
Но нас это не задержало. Не встретив желанного приветствия, мы оба ринулись на второй этаж. Впечатав шлем в живот брата, кинулся к лестнице, но Бастиаан догнал меня и повалил на деревянные ступени, громко скрипнувшие подо мной.
Пока пытался приподняться, зацепившись курткой за резные балясины, брат уже поднялся выше, но я успел ухватить его за ногу и потянуть обратно. Брат свалился рядом и зачертыхался непростительно громко. Зажав ему рот рукой, перелез через него и метнулся дальше. Но Бастиаан бросился за мной и ухватился за куртку.
– Ну-ка всем стоять!
Повелительный голос матери срубил нас с ног, и мы с братом распластались на ступенях. Я чуть не подвернул ногу, Бастиаан застрял в балясинах с замысловатыми завитушками.
– Я предупреждал, дорогая, что они разгромят дом, прежде чем ты успеешь объясниться.
– Возмутительно. Ах, и вазу