Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души. Эстер Кей

по-еврейски, – сущее наказание.

      И еще одна вещь с некоторых пор мешала мне даже больше, чем телек по субботам и некошерная еда. А именно – то, что и тетя Мила, и члены ее семьи называли меня моим простым, а не еврейским именем. А мне было так необходимо слышать все время – Эстер, Эстер! Имя ведь служит каналом жизненной энергии для еврея. Так мы учили по Тании.

      Однако я ничего не говорила тете Миле о своих синагогальных увлечениях из простых соображений такта: ее муж, дядя Сережа, был русским военнослужащим, человеком явно не симпатизировавшим еврейству (когда в том году по радио передавали сводки событий войны в Персидском заливе, он даже выражал удовлетворение от того, что Израилю приходится туго).

      Надо бы спросить реб Довида, как мне быть – как соблюдать субботу, как реагировать на непонимание родственников, чем питаться… Я ведь хочу все-все выполнять и ничего не нарушать из того, что написано в Торе.

      На одном из первых уроков по книге Тания он объяснил нам, что в обывательском сознании обычно грехи разделяются на тяжкие и легкие. Легкие, думают люди, иной раз не страшно и позволить себе.

      На самом же деле эта дифференциация обманчива. Хасид – то есть человек, старающийся выполнить волю Б-га самым наилучшим образом, – не должен быть расчетливым. Не важно, выражается ли воля Всевышнего в сложном или простом, одноразовом или постоянном, этическом или сугубо материальном повелении, – нет, в общем-то, для нас никакой разницы. Важен лишь сам факт Б-жественного желания.

      Поэтому, говоря о грехе, мы не определяем его как легкий или тяжелый. В любом случае это – отрыв от Б-жьего желания.

      – Но мы говорим, конечно, – добавил реб Довид с мягкой улыбкой, – о сознательных нарушениях. В нашем же поколении и особенно в этой стране евреи так мало знают о Торе, что вряд ли можно кого-то обвинить в сознательном ее нарушении.