из грязи.
Я, понимая, как подставил добровольных помощников, сбегал до торгующей самогоном бабки Голубихи.
Поправившие нервы мужики уже через полчаса от души смеялись, вспоминая происшествие. Латок пил и веселился со всеми, но предусмотрительно молчал.
Лодку мы дотащили до воды назавтра рано утром вдвоём с батей, по застывшей за ночь глине.
Ночью с племянником растянули почти километр только появившихся диковинных лесковых сетей, прозванных «китайскими». Рыба ловилась – словно сдуревшая. Работа занимала всё время, спали только днём и то урывками. Перекупщики, увлечённые относительной дешевизной рыбы, лезли со всех сторон. Казалось, что такая свобода будет всегда. От каждой лодки из стоящих по всему берегу даже издалека просматривались натоптанные за ночь хождения с добычей дороги. Инспекция спала, а возможно, ей хватало работы где-то там, в более спокойном месте.
Вода с каждым днём прибывала, постоянно сокращая береговой урез. Только однажды эта разбойничья и вольная жизнь прекратилась враз. Сначала пронеслась новость, что в ночь будет облава. Кто предупредил, точно не знали. Но на воду никто не вышел. Ночью по деревне действительно катался уазик, шарил ярким прожектором по берегу и замёрзшим на колах браконьерским плавсредствам. Утром из-за островов прибыли две большие лодки и целый день якорили пойму. Подцепленные сети, полные рыбы, накладывали горами и увозили в сторону кордона, где были входящие в воду длинные пирсы. Работающий на кордоне Толя Ушан рассказывал, кусая горький мундштук папиросы.
– Они там сети с рыбой просто на пирс валят. Потом проштрафившиеся рыбаки, кого с небольшим уловом взяли, их перебирают. Сети под присмотром жгут, но если хорошие, иногда рыбаки выкупают на свой страх, улов же перекупы сразу забирают. Так что очень выгодно сейчас в инспекции служить. И закон, если он ещё есть, соблюдён, и деньга серьёзная карман греет. – Ушан гладко матерился и торопливо уходил на работу.
Мои сети тоже все сняли, и весенняя путина кончилась.
До уровня вода ещё не подошла, но в двадцатых числах мая нашли Серёгу Ордынского. Его, уже теряющее форму, тело вынесло с приливом на берег за деревней, примерно в километре от найденного трупа Юрки. Совсем молодая ещё жена, теперь уже вдова, опознала его по волосам и одежде. Похоронили рыбака в яркий солнечный день между молодыми зелёными берёзками в закрытом гробу, недалеко от ещё сырой Юркиной могилы.
Весенняя путина закончилась, летняя ещё не началась. Основная промысловая рыба, которой у нас за относительную дороговизну считается судак, икру отметала. Пошёл лещ, но его ловить сетями не очень удобно, да и не дорог в продаже. Хотя, по мне, лещ одна из самых вкусных наших пород рыб. Основные рыбаки «ушли в отпуска», и только любители «эксклюзива» выставляют крупноячеистые сети в надежде достать леща килограммов на пять – семь или, ещё лучше, сазана побольше десяти… Выходить на моторах разрешено, но запросто можно влететь в меляк,